Александр Васькин - Тверская улица в домах и лицах

А вот именем Горького стали называть колхозы, предприятия, театры, парки культуры и даже города. В ноябре 1932 г. писатель Борис Лавренев так выразился по этому поводу: «Беда с русскими писателями: одного зовут Мих. Голодный, другого Бедный, третьего Приблудный – вот и называй города».

Улица Горького. 1934 г.

Горькому же было не очень удобно – ведь его имя появилось на картах еще при жизни, но его мнение, наверное, учитывалось в последнюю очередь. Вся беда в том, что Сталин именно его выбрал в великие пролетарские писатели (как уже позднее утвердил Маяковского в роли великого поэта нашей эпохи). Зато когда Горький тяжело заболел и захотел лечиться за границей, его почему-то из СССР не выпустили.

По улице Горького по советским праздникам двигались колонны демонстрантов, здесь встречали челюскинцев и Валерия Чкалова в 1937 г. Вот как вспоминал об этом друг Чкалова, летчик Г.П. Байдуков: «Поезд плавно подошел к перрону Белорусского вокзала. В дверях показался весело улыбающийся Чкалов, увидев забитый тысячами людей перрон, услышав восторженные овации. Нас каждого вместе со своими родными усадили в увитые гирляндами цветов открытые автомобили. Медленно выехали на улицу Горького, эту уже традиционную магистраль героев. Люди плотными шпалерами стояли от Белорусского вокзала до самого Кремля. По мере продвижения по Горьковской магистрали сильнее становилась пурга листовок (их бросали с балконов и из окон домов)».

Магистраль героев – это, пожалуй, наиболее точное определение. Журналист Ефим Зозуля писал в «Огоньке»: «1 мая 1935 г. я пролетал на самолете-гиганте «Максим Горький» очень низко над Тверской. Она была залита людьми, знаменами, цветами. Казалось, люди были неподвижны. Сплошной поток как бы застыл на месте. И в прилегающих переулках застыли черные фигурки людей. Так часто кажется с самолета. В двенадцать часов, после полета, я приехал с аэродрома на Пушкинскую площадь. Дальше нельзя было ехать. Сошел с машины и влился в густую двигающуюся, поющую, играющую, танцующую массу. Стояли люди – изумительные люди, не изученные, не описанные, не зарисованные». Мы не раз еще обратимся к московским заметкам Е. Зозули, они помогут нам воссоздать атмосферу тех лет.

В соответствии с Генеральным планом реконструкции Москвы 1934 г. узкую Тверскую предполагалось значительно расширить (с 20 до 40 метров). В ее тогдашнем виде она не годилась под «дорогу героев и демонстраций», коей должна была стать после перестройки. Такая причина, как неприспособленность к всенародным шествиям, была в 1930-х гг. достаточно серьезным основанием для переустройства улицы. Несносный Лазарь Каганович снес уже к этому времени Воскресенские ворота на Красной площади и замахнулся на храм Василия Блаженного и торговые ряды ГУМа. И все по одной причине – они мешали входить и выходить с Красной площади сразу трем колоннам демонстрантов-трудящихся. Интересно, что были у Кагановича союзники и среди всемирно известных архитекторов, например Ле Корбюзье – он всячески настаивал на сносе здания Исторического музея.

Работы по «выпрямлению» некоторых участков Тверской улицы начались еще в 1923 г. под руководством архитектора А.В. Щусева. В 1930-х гг. этот процесс получил серьезное развитие. После реконструкции улицу выпрямили, проезжую часть расширили. Причем участок до Триумфальной площади сделали шире, а отрезок от Триумфальной до Белорусского вокзала остался узким.

Улица Горького. Конец 1930-х гг.

Отдельным этапом стала прокладка метрополитена, рыли его открытым способом, найдя немало интересного. Одна из первых шахт метро была на углу Тверской и Охотного ряда. Очевидец вспоминал: «В шахту спускались по узкой вертикальной лестнице. Я спускался в тридцать втором году в брезентовом костюме. В этом месте, под Тверской и под Охотным, было чумное кладбище XVI в. Человеческих костей нашли немало. Вообще, где бы ни рыли в Москве, особенно под церквами, – множество скелетов. Одни лежат, другие стоят или находятся в наклонном положении. Находили и находят стоящих вниз головой. Отчего это? Может быть, от подпочвенных сдвигов, напора вод, а может быть, тут были и счеты господ купцов, бояр и попов с неугодными и неудобными людьми».

Эпоха 1930-х гг. вообще стала поворотным моментом в градостроительстве Москвы, этот период по своему разрушительному влиянию на памятники архитектуры можно сравнить с 1812 г., когда пожар уничтожил немало исторических зданий. А план реконструкции Тверской справедливо было бы назвать планом уничтожения или ликвидации, ибо старую Москву буквально утюжили, пытаясь сровнять с землей.