Яков Берлин - Дикари, их быт и нравы

Все это показывает нам, что цветнокожие вовсе не лишены способности развития. Если бы европейцы пришли к дикарям, как добрые терпеливые учителя, они бы нашли в своих «меньших братьях» благодарных и способных учеников. Но европейцы приходили ведь совсем не ради таких благих целей в страну дикарей. Те же немногие, которые искренно желали помочь этим отсталым людям и делали свое дело умело, — всегда убеждались, что добром и разумными мерами можно достигнуть с дикарем многого.

Когда преследуемые англичанами тасманийцы укрылись в своих горах и оттуда совершали свои набеги на белых, — Они сделались грозой для всего окрестного населения, и с ними не могли справиться даже военные отряды. Но нашелся один столяр, по имени Джорж Робинзон, который сам-друг, без всякого оружия, пустился в страшные горы, где погибло уже столько английских воинов. Его сограждане сочли его сумасшедшим: разве разумный человек может решиться войти в логовище разъяренных зверей! А между тем «сумасшедший столяр» вполне успешно выполнил свою задачу. Озлобленные вечными преследованиями, дикари, однако, не тронули мирного гостя. Он сумел своей мягкостью и чуткостью даже расположить их к себе. Они, как дети, доверчиво следовали всюду за ним, и он вывел их из их страшных логовищ. Там, где бессильно оказалось оружие, победило доброе слово.

Роджер Уильямс, изгнанный своими и радушно принятый краснокожими.

Такую чуткость к добру дикари проявляли повсюду. Когда гернгутеры основали на юге Африки братство Долины Благодати, они не могли нахвалиться готтентотами, их добродушием и их сильной охотой учиться. Дикие бушмены, проведав про этих белых друзей готтентотов, просили колонистов, чтобы они и им дали таких же учителей.

Английский путешественник Давид Ливингстон провел много лет в дебрях Африки, обитатели которых представлялись тогда европейцам похожими больше на хищных зверей, чем на людей. Но Ливингстон, оставаясь постоянно в своих отношениях с дикарями разумным и благожелательным, сумел жить с ними в ладу и приобрести нежную любовь и уважение тех, кого европейская молва изображала такими бесчеловечными существами. И более всех важных открытий, которые ему удалось сделать во время своих долгих странствований по Африке, Ливингстона, по его словам, радовало убеждение, что всем мире живут добрые люди.

Наш путешественник Миклуха-Маклай говорил о том же после своего продолжительного пребывания среди некогда страшных людоедов Новой Гвинеи. Он был постоянно терпелив и благоразумен в своих отношениях к «меньшим братьям», и они жили все время и расстались добрыми друзьями.

Однако дикарям редко приходится видеть у себя таких благожелательных белых пришельцев. Белые приходят к ним обычно не с любовью, а с ненавистью, не с миром, а с враждой, не с помощью, а с гибелью. Белых друзей у дикарей слишком мало, и потому надежда на них плоха. Только на себя самого может полагаться дикарь; только упорным сопротивлением может он добиться признания своих прав со стороны белого. И те дикие племена, которые сохранили свою силу, не дают теперь безнаказанно притеснять себя. Они запаслись уже огнестрельным оружием, которое они иногда даже сами могут выделывать по европейским образцам, — и потому они могут теперь успешнее бороться с белыми.

Как-раз когда началась русско-японская война, в африканских владениях Германии вспыхнуло восстание черных гереро. Они не стерпели притеснений немцев, которые отняли у них лучшие и обширнейшие пастбища для скота и своим бессовестным способом ведения торговли запутывали простодушных дикарей в неоплатные долги и чуть не закабалили их совсем. Германское правительство послало войска для усмирения восставших, надеясь быстро подавить возмущение. Но дело оказалось вовсе не таким пустячным; гереро оказались хорошо вооруженными и умело вели войну. Более полутора года шли в Африке стычки и сражения между ними и немцами; из Германии прибывали все новые войска, а успеха все не было. Это заставило германское правительство вступить в переговоры с восставшими против нестерпимых притеснений черными.

Так «меньший брат» входит в силу. И — кто знает? — быть может, ему предстоит славное будущее… Быть может, старшему брату придется еще держать ответ перед меньшим за те жестокости и несправедливости, которыми он сжил со света столько своих неузнанных и непризнанных, несчастных диких братьев.