Яков Берлин - Дикари, их быт и нравы

Раз как-то, например, белый стал рассказывать самоанцу, что на его родине не всем одинаково живется, что рядом с богачами там ходят толпы голодных и бездомных людей. Но самоанцу оказалось трудно втолковать такую вещь: видно, он слишком привык к братской жизни на своем острове. «Как же это нет пищи? — спрашивал он с изумлением белого. — Разве у бедного нет друзей? Ты говоришь, — ему негде жить. Где же он рос? Разве нет жилищ у его товарищей? Разве у вас люди не имеют любви одни к другим?»

Другой раз вождь дикарей с острова Тонга (в Полинезии) стал расспрашивать белого про европейское житье-бытье. Он долго не хотел верить, что в Европе все надо покупать и что там едят в чужих домах редко и только по особому приглашению. А потому он начал смеяться над скупостью и себялюбием белых людей. «У нас голодный может войти в. любую хижину и утолить голод, не ожидая приглашения со стороны хозяев», — прибавил он в поучение.

Как члены одной семьи живут между собой общинники-дикари; они иной раз и селятся всей общиной под одной крышей. Такие общинные жилища встречаются во многих диких странах. На дальнем и суровом севере алеуты устраивают себе громадные подземные жилища, выкапывая ямы в 100 метров длины и 10 ширины и прикрывая их сверху кровлей из хвороста и глины. Многочисленным обитателям этого жилища — их набирается иной раз до 300 человек — бывает здесь тепло и в самую лютую стужу. Жильцы живут там «в тесноте, да не в обиде», никогда не бывает у них ссор, а бранных слов в их языке даже нет. Только с тех пор, как к ним стали ездить европейские промышленники, они впервые узнали, что существуют такие слова.

Даяки на острове Борнео тоже мастерят большие постройки для житья в них целой общиной; но они устраивают их не под землей, как алеуты, а над землей, на сваях; им ведь не приходится бояться холодов, а от наводнения или нападения хищного зверя и коварного врага «воздушное жилище» всего лучше может укрыть. Размерами эти жилища бывают хоть и поменьше алеутского, — но все же вмещают в себе по 100, а то и по 200 общинников.

Общинные дома даяков.

Встречаются еще и надводные общинные жилища: их строят, например, новогвинейцы. Но самые искусные мастера в постройке общинных жилищ — это земледельческие племена индейцев Северной Америки. Из камня и кирпича они общими силами и для общего пользования возводят дома в 3–4 этажа вышиной, с главным корпусом и флигелями. Такие дома дают в себе приют столь многочисленному населению, что их можно назвать городами. Каждая семья имеет там свою «спальную залу», а для еды и пиршеств, для молитв и собраний в подземельи есть громадная общая зала, уставленная вдоль стен скамьями, с очагом посредине: на нем постоянно курятся ароматические травы. А часы отдыха обитатели такого дома-города проводят вместе на больших балконах, наслаждаясь курением табака и развлекаясь болтовней.

Мы познакомились с общественным житьем-бытьем дикарей и знаем теперь, что вся их жизнь держится на взаимной помощи и дружбе. Все здесь стоят за каждого, а каждый за всех. Поэтому, когда случится, что какой-нибудь чужак обидит общинника, причинит ему вред или совершит над ним какое-либо насилие, — за него вступаются его товарищи по союзу и родичи по крови; и они не успокаиваются, прежде чем не отомстят, как велит обычай, обидчику. Это каждый считает своей священнейшей обязанностью.

Вот что рассказывает, например, путешественник про австралийца.

«Самый священный долг из всех, который знает туземец, это — мщение за смерть своего родича. Пока он не выполнит этого долга, его постоянно преследуют укорами старые женщины; если он женат, его жены скоро его покидают, если не женат, — ни одна молодая женщина не станет говорить с ним. Его мать постоянно будет жаловаться и плакать о том, что родила такого недостойного сына. Его отец будет относиться к нему с презрением. Всюду его будут встречать одни упреки и насмешки».

Внутренность дома в Коридо, в Новой Гвинее.

Но отступники от векового обычая кровной мести— редкое явление среди дикарей. Этот обычай, напротив, в большом почете у них. Чтобы отомстить за своего родного, дикарь перелезает горы, пробирается по непроходимым чащам, переносит голод, жажду и другие лишения, которые встречаются ему в пути. Жажда мести беспрестанно мучит его и заставляет забывать обо всем остальном.