Дмитрий Гутнов - Популярный обзор русской истории - VI—XVII вв. Издание 2-е, исправленное и дополненное

Второй аргумент, подрывающий основы прогностической функции истории, был в свое время предложен английским философом и мыслителем Карлом Поппером. В своей работе «Нищета историцизма» он вполне обоснованно доказал, что для того, чтобы прогнозировать будущее, надо предвидеть те научные, а за ними и технические открытия, которые существенно изменят нашу повседневную жизнь и мир в будущем. Но, опираясь на историю, этого сделать принципиально невозможно.

Во-первых, говоря словами замечательного нашего поэта Федора Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Скажите, кто из вас лет десять назад предполагал, какое место в нашей жизни будут играть социальные сети, которые были побочным продуктом появления интернета? Может, кто-нибудь предполагал, когда четверть века назад был создан лазер, что сегодня он будет считывать информацию с оптических дисков, передавать ее в оптико-волоконных кабелях, использоваться в медицине, в космической промышленности и пр.? То же можно сказать и о большинстве изобретений, сделанных в древности. Вряд ли безвестный изобретатель колеса понимал, ЧТО он изобрел и где его открытие будет применяться. Между тем его изобретение до неузнаваемости изменило мир и продолжает менять по сей день.

А во-вторых, даже в том случае, когда мы догадываемся, куда движется прогресс (а это бывает далеко не всегда), то сроки внедрения инноваций мы предсказать не можем. Вот вам простой пример. В силу экологических и сугубо экономических причин (колебания цен на рынке нефти) человечество уже давно и с успехом ищет замену двигателям внутреннего сгорания, особенно в автомобилестроении. И на этом пути сделано немало успехов. Мы представляем, что в будущем, скорее всего, люди будут пользоваться электрокарами или машинами с гибридными (а может, и водородными) двигателями. На международных автосалонах можно посмотреть прототипы этих машин, а компания «Тесла» уже выпускает вполне конкурентоспособные автомобили с электродвигателями. Но мир (пожалуй, за исключением Японии, где электрокары уже стали повседневностью) не спешит в массовом порядке переходить на новые средства передвижения. Почему?

Тут есть, конечно, и свои технические проблемы. Скажем, отсутствие в большом количестве электрических заправок или недостаточная емкость современных батарей. Но это проблемы решаемые. С другой стороны, известно, что переход на электричество и водород – это убийственная перспектива для целых отраслей промышленности, где работает немало людей и крутится много денег. Более того, отказ от широкого потребления нефти является смертельной опасностью для целых стран-производителей нефти. Грядущий технологический переворот способен привести к коллапсу целых регионов планеты, стать спусковым крючком к политическому краху режимов в этих странах (из-за сокращения поступлений от выручки за проданную нефть), привести к хаосу и нестабильности, примерно такой, которую мы наблюдаем ныне на Ближнем Востоке. Поэтому нефтяное лобби в течение вот уже четырех десятилетий целенаправленно тормозит развитие передовых и экологически более чистых технологий, скупая патенты и финансово блокируя инновации, которые могут им повредить в будущем. Общемировая цена этих действий известна: повышение температуры на планете примерно на полградуса в столетие, что грозит нам экологической катастрофой в конце этого – начале будущего века. Поэтому, с одной стороны, эгоистическая линия поведения сторонников политики «нефтяной иглы» конечна и, я уверен в этом, в силу чувства самосохранения человечества, рано или поздно будет преодолена, а нынешние усилия ее адептов лишь отсрочивают кончину бензинового двигателя (хотя и не отменяют ее). Но, с другой стороны, предсказать точно, когда это произойдет, трудно.

О том, как наши потомки будут распоряжаться нашими сегодняшними открытиями, я даже предполагать не буду. Ясно только, что способы и области их применения сегодня предсказать невозможно. Но ведь все эти новации существенным образом изменят жизнь людей и мир в целом! Поэтому при всей привлекательности ретроспективных прогнозов с помощью изучения «исторических трендов» особой точности от них ожидать не приходится.

Тем не менее история всегда рассматривалась как один из важных предметов образовательного цикла. То, что «предупрежденный вооружен», прекрасно знали древние. Отсюда проистекает образовательная функция исторического знания. Конечно же, первыми курс исторических знаний проходили многочисленные наследники престолов, будущие цари и властители мира. Известно, например, что будущий Александр Македонский постигал азы наук, в том числе и истории, под руководством знаменитого философа Аристотеля. А Александр Невский в юности увлекался чтением «Александрии» – повести о победах и деяниях своего македонского тезки. Тот же В. О. Ключевский регулярно бывал в Ливадии и Царском Селе, где обучал наследников императора Александра III и т. д. Ну и потом, когда образование перестало быть уделом избранных и потихоньку стало распространяться на другие слои населения, история в той или иной форме в нем всегда присутствовала.