Валентина Олейникова - Русские женщины привилегированных сословий в Италии и на Лазурном берегу Франции

Сардинское же королевство, как и большинство итальянских государств, не проявляло инициативы в налаживании связей с Россией, опасаясь негативной реакции со стороны Англии и Франции [120] Нечаев С.Ю. Русская Италия. – М., 2008. – С. 30. . Для изучения возможности установления отношений в мае 1770 г. в Турин неофициально был направлен А. И. Нарышкин. Несмотря на неудачные переговоры, постоянно предпринимались новые попытки к сближению с Сардинией. Это было обусловлено необходимостью дислокации русской эскадры на завершающем этапе войны с Турцией в портах Лазурного берега, принадлежащего в то время Савойской династии. В 1782 г. были установлены дипломатические отношения России с королевством Сардиния, и посланником при дворе Витторио Амедео III Савойского был назначен друг французских просветителей князь Дмитрий Алексеевич Голицын. В 1783 г. вышедшего в отставку Д. А. Голицына сменил князь Н. Б. Юсупов – будущий директор Эрмитажа. Затем были установлены отношения с республикой Венеция (1782 г.) и герцогством Тоскана (1785 г.) [121] Зонова Т.В. Россия и Италия: история дипломатических отношений. – М., 1998. – Ч. 1. – С.18–26. . Создаваемые посольства и консульства были обязаны покровительствовать прибывавшим русским, ибо в конце XVIII столетия запросы русской знати возросли настолько, что все большее число дворян включали Италию в маршруты своих странствий. Итальянские правительства признавали выдаваемые посольствами документы. Европейская репутация Италии как сокровищницы искусства все более учитывалась именитыми русскими путешественниками. Посещение ее стало дорогим и престижным, именно потому, что преследовало образовательные и эстетические цели.

В начале же XIX в. в связи с изменением политической обстановки образовательные поездки на Запад стали организовываться не так часто, они реже санкционировались государством. И все же европейская жизнь для аристократов уже перестала быть чуждой и загадочной. Старомосковский уклад очень медленно, но все же уходил в прошлое: выезд русских в Италию увеличился не только по служебной линии, но и по личным причинам в связи с тем, что Франция из-за наполеоновских войн временно утратила роль мирового культурного центра.

Война 1812 г. дала огромный толчок развитию идейной и общественной жизни в России. Большое количество русских людей непосредственно прикоснулись – в движении русской армии на запад – к европейской жизни, и это живое знакомство с Западной Европой гораздо сильнее повлияло на русскую душу, чем увлечение Западом в XVIII веке: «По возвращению домой военное общество стало принимать новые нравы. Прежняя пустая жизнь, попойки, карточная игра сменились иным время провождением: вместо карт явились шахматы, место кутежей – чтение иностранных газет, офицеры ревностно следили за политикой» [122] Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. – СПб., 1908. – С. 311. . Ощущение русской политической мощи не только поднимало чувство собственного достоинства, но и ставило остро вопрос о внесении в русскую жизнь всего, чем политически Запад импонировал русским людям.

С 1812 г. в России начался процесс «кристаллизации» политических движений, закончившийся восстанием декабристов [123] Зеньковский В. История русской философии. – Paris, 1989. – P. 140. В 1823 г. в Москве возникло два кружка – первый литературный и второй – философский, принявший название «Общества любомудров». и наступлением «николаевского времени», выразившегося в Италии как период русского романтизма середины XIX в. Передовые дворяне в условиях «николаевского режима», обреченные на бездействие, в поисках своего «я» приходили к выводу, что остается «одно средство – путешествовать» [124] Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени // Избранные произведения. – Л., 1968. – С. 567. и, помимо участия в военных действиях начинали вместе с представителями творческой интеллигенции активно ассимилироваться с «beau monde» на курортах и столицах итальянских государств и центральной Европы [125] Lo Gatto E. Russi in Italia dal secolo 17 ad oggi. – Roma. 1971. – Р. 65. . Как не вспомнить метаний лермонтовского Печорина с его типичными ментальными рефлексиями «героя времени». Более или менее долгое нахождение «на водах» стало считаться «хорошим тоном», ведь в Российской империи середины XIX в., кроме необжитого Крыма и нескольких кавказских городов, еще не было своих признанных мест отдыха.

Казалось, сам «воздух Средиземноморья» вдохновлял на новые свершения, а потому в середине XIX столетия такие итальянские города как Ницца, Сан-Ремо, Мерано, Венеция, Флоренция, Рим, Неаполь продолжали оставаться излюбленными местами отдыха привилегированной публики из России, где царствующие особы, знатные персоны, люди искусства, подолгу проводили время. С конца XVIII века и мелкопоместные русские дворяне стали выезжать в европейские страны. Представители русского духовенства при создаваемых православных храмах в Италии начали вести метрические книги, где фиксировали факты рождения, смерти и бракосочетания российских граждан. По мере либерализации рос авторитет и влияние творческой молодежи, стажировавшейся в Риме и Неаполе.