Маргарита Акулич - Идиш и идишская культура в Беларуси

Терриории бывшей Восточной Польши, в том числе вошедшие в 1939-м году в такие районы, как Белостокская, Брестская, Барановичская, Гродненская, Вилейская, Молодечненская и Пинская области отличались с точки зрения поведения евреев. Евреи в этих областях сосредоточивались в не крупных городах и местечках. Они были ремесленниками, мелкими торговцами, занимались лесным промыслом и были заняты в сельском хозяйстве. Эти евреи в основном не имели высшего образования и среди них смешанные браки были не частыми.

На идише говорило подавляющее большинство этих евреев. Были в большом количестве синагоги и иешивы, осуществлялась деятельность культурно-просветительских учреждений, а также школ на идише, в некоторых из школ преподавание шло на иврите. В этих беларуских районах в период с 1939-го по 1941-й годы еще не было серьезного нарушения общественных основ жизни евреев, хотя уже, несомненно, имело место разрушение социально-экономического их устройства.

После Второй мировой войны в Беларуси было много беженцев-евреев. Они спасались от нацистов и попали в Западную Беларусь. Их было всего зарегистрировано 65 796 человек. Но поскольку не все они регистрировались, можно предполагать, что их было примерно 100000. Люди они были разные. Среди них были евреи и физического труда, и умственного. Было много и рабочих, и служащих, и учителей, и врачей, и представителей творческой интеллигенции, и студентов, и школьников, и предпринимателей, и владельцев недвижимости, и фабрикантов, и бывших военнослужащих и др. Имело место запрещение еврейских политических организаций (сионистских, бундовских и др.) и преследование их активистов. Понятно, что людям этим, как правило, было не до сохранения еврейских традиций и идиша.

Влияние на идиш холокоста

Холокост не только обеспечил существенное сокращение еврейского населения Беларуси (более чем на 80 процентов), но и заметное изменение его социального и культурного облика. Наиболее пострадавшей оказалась именно та часть этого населения, которая разговаривала на идиш и считала его родным языком. Это были люди, сохранявшие остатки общинного уклада жизни, и проживавшие в основном в местечках. Их численность значительно уменьшили нацисты. После войны их оставалось мало. Многие уцелевшие евреи позднее стали свои родные места покидать и, соответственно, расставаться с идишем, который все больше начал походить на затерянную Атлантиду.

Источник: http://www.myshared.ru/slide/1315854/

Идиш как государственный язык в Беларуси

«Четыре языка – белорусский, русский, польский и идиш – встретили меня на вокзале. Они глядели на меня сверху, с серой стены… Я встречался с ними на каждом шагу, в каждом наркомате, в каждой конторе – везде».

(идишистский писатель из Варшавы Исаак Башевис Зингер о Минске в 1926-м году)

С 1920-х годов (с их начала) идиш стал наряду с беларуским, польским и русским языками одним из государственных языков в Беларуси. На идише осуществлялось оформление вывесок учреждений, на него переводились беларуские законы. На нем происходило оформление вывесок государственных учреждений, и осуществлялся перевод законов Беларуси рассматриваемого периода. Газеты и журналы выпускались либо на всех государственных языках, либо на одном из них, в том числе на идише. На тогдашнем гербе, хотя он сегодня справедливо весьма непопулярен в целом, была надпись на всех провозглашенных государственными языках. У евреев была возможность учить детей в школах на идише. Однако в 1936-м году произошло лишение идиша статуса государственного языка.

К 1924-му году (к его середине) Центральным комитетом КП (б) Беларуси было инициировано создание в БССР ряда национальных еврейских районов. Резолюция ЦК предписывала, что этим районам нужно базироваться в местах сосредоточенности еврейского населения.

Секретарем еврейской секции КП (б) Б Янкелем Левиным было заявлено, что официальный язык данных районов – идиш. На этом языке станет обеспечиваться публикование всех местных национальных актов и объявлений. Идиш должен был стать в рассматриваемых районах языком, используемым для работы всей советской бюрократии. Однако природа этого проекта была больше экспериментальной, он не был рассчитан на постоянное развитие и долгосрочную перспективу.