Коллектив авторов - Судьба кочевых обществ в индустриальном и постиндустриальном мире

Кочевники-оленеводы Российской Арктики и Субарктики сталкиваются сегодня с теми же вызовами и искушениями, что и номады других регионов мира. Главным образом речь идет о технологиях и стандартах оседлости, трудно сочетаемых с ритмами и ценностями повседневной мобильности. В экономике номадов заметна смена механизмов самообеспечения и контроля над ресурсами схемами зависимости от рынка и внешних поставок. В экологическом измерении это сокращение и реконфигурация населенных кочевниками открытых пространств ввиду их застройки, промышленного освоения и загрязнения. Эти воздействия могут быть как прямыми, в виде давления численно и статусно превосходящего оседлого населения и его культуры, так и опосредованными, в широком спектре вариантов «искушения оседлостью», от карьерных перспектив до льгот на благоустроенное жилье.

Всем народам Арктики свойственна высокая мобильность, особенно кочевникам-оленеводам, среди которых самыми протяженными миграциями и устойчивостью кочевой традиции отличаются тундровые ненцы. Поэтому Карская Арктика, или тундра Ямала, оказывается лучшим местом для изучения северного номадизма. Ненцы – классические номады, круглый год и всю жизнь движущиеся со своими оленями по тундре от границ леса до морского побережья. Немногие группы на планете сохранили, подобно ненцам, не только кочевую традицию, но и самобытность в полном смысле слова – самодостаточность (автономию) в экономике, транспорте, социальных регламентациях, религии. Ненецкая культура пережила войны и революции, не утратив основы своей независимости – кочевания. В советское время она сохранилась, несмотря на настойчивые попытки властей перевести кочевников на оседлость ради удобства управления. Часть ненцев осела в поселках и городах, но осталось и многочисленное тундровое кочевое сообщество:

около 40 % ямальских ненцев занимаются оленеводством и ведут кочевой образ жизни (численность ненцев на полуострове Ямал – свыше 10 тыс., в Ямало-Ненецком автономном округе – около 30 тыс., всего – 45 тыс.).

Поголовье оленей в Ямало-Ненецком округе в последние годы колеблется между 600 и 700 тыс., при этом частное стадо превышает общественное: в начале 2015 г. общественных оленей было около 300 тыс., частных – 370 тыс. (всего 670 тыс.), в начале 2016 г. общественных – около 305 тыс., частных – 425 тыс. (всего более 730 тыс.). Правда, картину доминирования частников дают главным образом гыданские оленеводы: в Тазовском районе частное поголовье почти впятеро выше общественного: на 2016 г. из 243 тыс. гыданских оленей было 194 тыс. частных и 47 тыс. общественных. В Ямальском районе успехи частников скромнее (точнее, позиции муниципальных хозяйств сильнее): в начале 2015 г. из 235 тыс. оленей 153 тыс. числилось в общественных стадах, 81 тыс. – в частных;

в начале 2016 г. из 255 тыс. общественных было 159 тыс., частных – 94 тыс. (остальные отнесены к разряду «фермерских», тоже по существу частных).

Сегодня искушение оседлостью для ненцев исходит во многом от нефтегазовых компаний, которые ведут в тундровых поселках так называемое компенсационное строительство, предлагая кочевникам сменить тундровые странствия на удобства оседлой жизни. В какой-то мере к переходу на оседлость располагает и глобализация с ее информационными технологиями и комфортом «виртуального кочевания, не выходя из дома». Однако ненцы до сих пор обнаруживают стойкую приверженность своей культуре, которая может быть рассмотрена не как рудимент первобытности, чудом уцелевший на окраине земли, а как устойчивый феномен, испытавший атаки и соблазны цивилизации, но сохранивший свои конкурентные преимущества (по крайней мере для самих кочевников).

Ямальская тундра примечательна и контрастным сочетанием прочной традиции и мощной инновации: здесь предприятия ТЭК ведут интенсивную разведку и добычу углеводородов, а по тундрам кочуют пастухи со стадами оленей. При этом обе отрасли являются брендовыми для региона, который позиционирует себя как первенствующий в мире по добыче природного газа и оленеводству. Иначе говоря, здесь можно вести речь не о предрешенной победе «нового над старым», а о сложной конкуренции традиции и новации, не лишенной перспективы выработки новых подходов и технологий.

Ненецкая кочевая культура обладает рядом особенных характеристик, соотносимых с высокой мобильностью: