Слова «владыка», «князь», историки пишут с большой, заглавной буквы, а «хан» – равнозначный ему по значению сан – принято писать с маленькой, прописной, тем самым хоть чуть-чуть, зрительно, но принижая величие властелинов сибирских.
Да и столица Тобольской орды преднамеренно перенесена историками из Бицик-Туры, основанной ещё в XII веке на мысе Алафа-Яр (с арабского «алафа» – корона; Алтын-Аргинак яр, Алафейская гора, Алафа-кряж (обрывистый берег, край горы), Алафеевский мыс, Троицкий мыс – на нём сейчас стоит Тобольск), вверх по Иртышу на 18 км, в Искер (Кашлык, Сибирь), который играл роль всего лишь станка, стоянки, по сути, загородного дачного посёлка для отдыха, приёмов гостей в неформальной обстановке, соколиной и прочей охоты хана Кучума со свитой, тем самым умышленно принижая и уменьшая роль и значение в истории всей Тобольской орды и Сибирского ханства в целом. Для чего в описаниях своих преднамеренно, дабы умалить (уменьшить) силу трагизма, по сути, кровавого, жестокого и безжалостного завоевания с массовым уничтожением сибирского населения и разграблением всего нажитого ими тяжким трудом скарба, в летописях своих подменяют нейтральным безобидным понятием «взяли». Крепость, городок, улус «взяли». Много добра, пушнины, серебра и золота «взяли». Лежало никому не нужное, вот и «взяли».
Тут сделаю отступление и приведу типичный пример подмены понятий на всем известной народной песне.
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбой недовольный,
Тащился с сумой на плечах.
Бежал из тюрьмы тёмной ночью,
За правду он долго страдал.
Идти дальше нет уже мочи —
Пред ним расстилался Байкал.
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берёт
И грустную песню заводит,
Про Родину что-то поёт.
Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать.
Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная,
Здоров ли отец мой и брат?
Отец твой давно уж почивший,
Землёй призасыпан лежит.
А брат твой давно уж в Сибири,
За правду в темнице сидит.
Так и вытравливают историю из нашей памяти, что очевидно из первоисточника, из уст наших родителей.
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Идёт он глухою тайгою,
Где пташки одни лишь поют,
Котёл его сбоку тревожит,
Сухие коты ноги бьют.
На нём рубашонка худая
Со множеством разных заплат.
Шапчонка на нём арестанта
И серый тюремный халат.
Бежать с Колымского края
За злато конвой не мешал,
Он там за тюремной решёткой
Долгий срок за разбой отбывал.
«Оставил жену молодую
И малых оставил детей,
Теперь вот иду наудачу,
Не знаю, увижусь ли с ней».
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку крадёт,
Унылую песню заводит,
О горькой судьбе слёзы льёт.
Бродяга с Байкала приметил
На бреге сутулую мать
(Он в горе сидящую мать),
Сегодня сына родного
Ей сердце велело встречать.
……………………..
Отец твой давно уж в могиле,
Сырою землёю зарыт,
А брат твой к тачке прикован,
В шахте киркою стучит
(В горе кандалами гремит).
Пойдём же, пойдём, мой сыночек,
Пойдём же в курень наш родной,
Жена по тебе там тоскует,
И плачут детишки гурьбой.
В другом варианте бродяга узнаёт, что жена, бросив детей, убежала с другим. Он находит жену, просит надеть подвенечное платье, в котором она с ним венчалась. И, обняв, ножом убивает её, неверную, вместе с её новым мужем и уходит куда глаза глядят.
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах…
…Хеппи-энд.
Вот ещё пример. Даже малые дети знают Соловья-разбойника как тщедушного злобного карлика, сидящего на дереве и поджидающего для разбоя свою жертву. Знают как грабителя, пугающего своим свистом всякого прохожего и проезжего. Но былины XV – XVI вв. называют Соловья, наряду с Ильёй Муромцем, однородным с ним богатырём – защитником и стоятелем за русскую землю. Есть даже былина, где Илья просит Соловья помочь ему выручить город Кряков и оба богатыря исполняют это дело вместе.
Читать дальше