Юрий Мухин - Чужие и свои. Русская власть от Екатерины II до Сталина

Вот, скажем, давайте разберем сибаритство Потемкина, его стремление к роскоши. Был такой недостаток? Ну, был. Но ведь надо понимать, что после того, как Потемкин стал фаворитом Екатерины II (и до самой своей смерти Потемкин был фактическим соправителем России, кем-то вроде тайного, теневого императора), в этой своей роли он подбирал на должности людей, и подбирал самых способных, отбраковывая тупых и ленивых, при этом создавая из тупых и ленивых партию своих противников. При наличии дворянства, особенно при наличии в государстве родовитой аристократии, претендующей на власть по праву своего рождения, при любом деятельном руководителе страны у этого руководителя будет оппозиция — будет лагерь противников. Такой лагерь противников был и у Потемкина. И для ободрения своих сторонников ему требовалось показать им, что он, Потемкин, очень силен. Очень! Что они попали в лагерь к очень сильному покровителю.

А по тем временам никто не понимал иного вида силы правителя, кроме его богатства.

В этом смысле мне вспоминаются когда-то читанные сетования революционера-народовольца, «ходившего в народ» и призывавшего уже освобожденных от крепостной зависимости крестьян к бунту. Так вот, по признанию этого революционера, довод о богатстве царя, о роскоши его дворцов даже на нищих русских крестьян никак не действовал и вызывал недоумение: «А как может быть иначе? Ведь это царь, защитник народа! Защитник обязан быть силен, а сила в богатстве!» С точки зрения крестьян, помещики — бездельники и несправедливо живут в роскоши — это так. Но царя не трожь!

Надо понять, что в те времена начальнику косить под скромного демократа было бесполезно — этого никто бы не понял и не оценил. И Потемкин показом своего богатства, показом роскоши ободрял всех тех, кто был с ним, кто был предан ему и России.

Личные же стремления Потемкина к деньгам или к славе, как у Суворова, были, скорее всего, не велики.

Вот он, уже тайный муж Екатерины II, за личное командование войсками в битвах турецкой войны в 1774 году стал кавалером ордена св. Андрея Первозванного. Это был хотя и высший орден государства, но универсальный, дававшийся и за военные, и за гражданские заслуги, а членам императорской фамилии — и просто по факту рождения. Но в следующем году, после заключения с турками мира, стали награждать всех участников войны уже за победу во всей войне. Потемкин милостью Екатерины стал только графом, поэтому прямой воинский начальник Потемкина фельдмаршал Румянцев по итогам войны представил Потемкина, командовавшего войсками в минувшей войне и победителя при Селистрии, к награждению орденом св. Георгия 1-й степени. То есть к награждению высшей степенью сугубо военного и по этой причине самого почетного ордена России.

Но эта высшая боевая награда тогда давалась лишь за выдающиеся победы в битвах, а не за заслуги вообще, и Потемкин отказывается от Георгия 1-й степени, чтобы не дискредитировать этот орден — не брал он в 1775 году никаких крепостей, следовательно, подобной награды не достоин. А такой поступок, согласитесь, показывает отсутствие у Потемкина алчности к наградам, а это уже довольно редкое явление.

С другой стороны, если бы после Потемкина ничего не осталось, кроме воспоминаний о том, как он сорил деньгами (как щук ловил, за амфорами нырял или журавлей в полет провожал), то это одно. Но ведь Потемкин оставил после себя огромный край, присоединенный к России. Да ведь и не это главное, поскольку в этом присоединении ценными были не земли (которые тоже были хороши), а окончание многовековых набегов татар на Россию. Главным было установление границ России не по «засечной линии», ненадежной и требовавшей огромных затрат на свое содержание, а на удобных берегах Черного моря.

Потемкин — это выдающаяся защита русского народа от увода в татарское и турецкое рабство.

Потемкина упрекают, что он замахивался «на куски, которые не мог проглотить», то есть планировал больше, чем у России было ресурсов. Да, было такое, ну и что? Ведь за то, что он все же сделал, хватило бы отлить памятники сотням человек.

Вот Австрия смалодушничала, предала и вышла из войны, отдав туркам все, что успела завоевать с помощью России. Европа со всей силы давит на Екатерину, чтобы и Екатерина отдала туркам все завоеванное, включая Крым. Женщина на троне паникует. Но с юга доносится требовательный мужской голос Потемкина: «Булгакову в Варшаве говорить должно одним со мною языком. Ваши же пословицы, что надлежит двери быть или запертой или отворенной, ни да ни нет, не годятся никогда, ибо они предполагают робость, что видя враждующие нам еще смелее пакостить будут… Первое. Я Европы не знаю: Франция с ума сошла, Австрия трусит, а прочие нам враждуют. Завоевания зависят от нас, пока мы не отреклись… И что это, не сметь распоряжаться завоеваниями тогда, когда другие сулят наши владения: Лифляндию, Киев и Крым! Я Вам говорю дерзновенно и как должно обязанному Вам всем, что теперь следует действовать смело в политике. Иначе не усядутся враги наши, и мы не выберемся из грязи».