Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Существование тесных связей с Италией и наличие итальянской колонии в Москве было явлением большого значения, оказавшим немаловажное влияние на русскую культуру. Появление Аристотеля Фиоравенти и других итальянских мастеров в Москве вовсе не носило характера внезапного поворота в сторону западноевропейской культуры, как это обычно рисуется в наших исторических работах. Культурные итальянские навыки притекали на Русь задолго до Ивана III, причем они шли в основном через Москву, а не через какой—либо иной город северной Руси. В этом отношении географическое положение Москвы, главным образом ее связь с Окой и Доном, сыграло для нее положительную роль, сделав великокняжескую столицу рассадником культурных навыков, притекавших на север из Средиземноморья.

Приток в Москву итальянцев еще усилился с конца XV века. Это были мастера стенные, палатные, пушечные и серебряные. Из рассказа Контарини, бывшего в Москве в 1486 году, видно, что итальянцы поддерживали между собою тесные связи. Контарини называет двух итальянцев, с которыми он встретился в Москве: которского уроженца, работавшего для великого князя серебряные сосуды – Трифона и Аристотеля Болонского (Фиоравенти).

Какое выдающееся положение в Москве занимали некоторые мастера—итальянцы, видно из завещания волоцкого князя Андрея Васильевича (не позднее 1491 года). В числе его кредиторов оказался Иван Фрязин, которому князь задолжал 350 рублей («полчетвертаста рублев»). В закладе у Ивана Фрязина лежали княжеские драгоценности: золотая цепь, малая золотая цепь, два золотых ковша, золотая чарка, большая золотая цепь и 12 серебряных мисок. Эти вещи подарили князю его мать и его старший брат, великий князь. [559]

Потомки итальянцев, осевших в Москве и принявших православие, вступали в число дворян или городских людей. В XVII веке в Москве жили, например, подьячий Андрей Фрязин, Иван Фрязов, немчин Максим Фрязов, Матвей Иванов Фрязов. [560]Среди убитых под Казанью детей боярских находим Ивана Павлова сына Аристотелева. [561]Не был ли этот боярский сын Аристотелев внуком знаменитого архитектора» Впрочем, летопись знает только одного сына Фиоравенти – Андрея.

Итак, у нас есть основания думать, что итальянцы—фрязины не только появлялись и оседали в Москве на постоянное жительство, но имели здесь и свою колонию. Однако местожительство итальянцев, как и других «латинян» – католиков, не поддается приурочиванию. Известно лишь, что итальянцы имели дворы в Кремле; там стоял дом Аристотеля Фиоравенти, там находился «Онтонов двор» – дом одного из приезжих фрягов. Более твердая и упорная крестьянская память сохранила под Москвой несколько деревень с названиями «Фрязево», «Фрязино» и т. д., но в городе древние названия менялись быстрее и прихотливее. К тому же, если предполагать, что католики уже в XV веке имели в Москве свою церковь с капелланом, то их поселение должно было находиться за городской чертой, в особой слободе. Позднейшая Немецкая слобода «Кокуй» находилась слишком далеко от города, но Снегирев указывает старое немецкое кладбище в районе церкви Николы Болвановки, у Таганских ворот. Может быть, здесь и надо искать первоначальную фряжскую колонию.

В XIV–XV столетиях Москва поддерживала постоянные сношения с южнославянскими странами. Сербы и болгары как единоверцы, говорящие на родственных с русским языках, оседали в Москве в качестве выезжих мастеров, художников, писателей.

Крупными центрами славянской взаимности были Константинополь до его завоевания турками (1453 год) и Афон («Святая Гора»), сохранивший это значение и после перехода под турецкое владычество. До Константинополя ехали речным путем по Дону до Азова; отсюда на морских судах плыли в Константинополь. Белорусы, украинцы, новгородцы и смоляне пользовались другой дорогой. Они добирались до Белгорода (Аккермана) на Черном море и плыли отсюда в Константинополь. От Константинополя морской путь вел к Лемносу (Лимнам) и здесь раздваивался: один маршрут вел к Митиленам и далее в Палестину, другой – к Афону.

Старинным центром русской культуры на Афоне был Русский Пантелеймонов монастырь. Татарское иго прервало постоянную помощь, которую русские земли оказывали этому монастырю, и в XIV веке заботу о нем взял на себя сербский царь Стефан Душан, указывая на «от Русие вьсеконечно оставление» этого монастыря. В это столетие происходит подъем сербского Хиландарского монастыря на Афоне, который делается крупнейшим центром письменности. Тут переводятся на сербский язык замечательные произведения греческой литературы. Близость сербского и русского языков создавала условия, при которых сербские рукописи распространялись в России, а русские – в Сербии.