Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Среди русских монахов Богоявленского монастыря особенно выделялись Алексей и Стефан. Алексей, впоследствии сделавшийся московским митрополитом, был образованным человеком. Ему приписывают перевод Нового Завета с греческого языка на русский. Стефан, из рода радонежских бояр, брат Сергия Радонежского, был игуменом Богоявленского монастыря и духовником московской знати и самого великого князя Симеона Гордого.

Знание греческого языка было довольно распространенным явлением в среде московского духовенства уже с половины XIV века. Митрополит Алексей собственноручно подписался по—гречески на грамоте о границах Сарайской епархии: «Алексей Божиею милостию митрополит всея Росии, и пречестен». Издатели указывают, что титул «и пречестен» принадлежал в Византийской империи только знатнейшим митрополитам, ранее им пользовался предшественник Алексея на митрополичьем столе, митрополит Феогност. [547]Алексея и надо считать истинным насадителем греческого просвещения в Москве. Вслед за Богоявленским монастырем, из стен которого вышел сам Алексей, под его непосредственным наблюдением и попечением возникли другие московские монастыри, рассадники византийской образованности: Симонов, Андроников и Чудов.

Основатель Симонова монастыря – игумен Феодор – был частым гостем в Константинополе. В 1383 году он ездил по поручению великого князя в греческую столицу и прожил в ней свыше года. В 1386 году Феодор по великокняжескому желанию снова отправился в Константинополь и находился там продолжительное время. [548]После смерти ростовского епископа Матфея Гречина игумен Феодор был поставлен на его место, но уже в сане архиепископа. Что в Ростове в это время имелись греческие книги и были люди, знавшие греческий язык, видно из жития Стефана Пермского. Он пребывал в Ростове до своего поставления в пермские епископы. Здесь он выучился греческому языку и грамоте. [549]«Добре» же читать и говорить по—гречески нельзя было научиться без знающих и опытных наставников.

Долгое пребывание Феодора в Константинополе не могло пройти для него бесследно, но еще вероятнее, что Феодор, как и Стефан, изучил греческий язык уже дома. Имеются переводы творений патриарха Филофея с пометой: «Переведен же бысть на русьскый язык Федором пръво прозвитером». [550]Известно, что Алексей был поставлен на русскую митрополию патриархом Филофеем, который и после поддерживал московского митрополита против его врагов. Поэтому в Феодоре первопресвитере с полным основанием можно видеть позднейшего симоновского игумена, научившегося греческому языку в Богоявленском монастыре или при дворе митрополита.

Что касается Андроникова монастыря, то он был основан митрополитом Алексеем по обету, данному во время морской бури при путешествии в Царьград. Воображение его основателей дало небольшому ручью, впадающему в Яузу и текущему в глубоком овраге, название Золотого Рожка в память о безопасной и величественной пристани в константинопольском Золотом Роге. Андроников монастырь быстро сделался одним из центров переписки церковных книг.

Великолепный Царьград так привлекал к себе русских людей в XIV–XV веках, что некоторые из них навсегда покидали родину и оставались в нем до конца жизни. Так поступил игумен серпуховского Высоцкого монастыря Афанасий, купивший в Константинополе келью и скончавшийся на чужбине. Записи на книгах говорят нам, что Афанасий был не одинок в своей любви к Царьграду. Книги, переписанные в Константинополе, встречаются и в наших библиотеках. Такова Диоптра 1388 года. Она была написана при Иоанне Палеологе и патриархе Ниле рукою некоего Зиновия. Русские добровольцы—каллиграфы застревали в греческих монастырях, где занимались перепиской и переводом книг с греческого на русский язык. Некоторые записи в книгах Чудова монастыря XIV–XV веков сделаны греческими словами и буквами. Например, в рукописи библиотеки б. Чудова монастыря находим подпись: «Правил иеромонах Иона, етос (т. е. лета) 6951», иными словами, в 1443 году. [551]

В числе греков, остававшихся в Москве, встречались мастера и торговые люди. Успенский собор расписывали фресками «греци, митрополичи письцы». Позже в Москве работал знаменитый Феофан Грек. Древнейший московский летописец именует его «Феофан иконник гръчинъ филосовъ», подчеркивая этим, что Феофан не был просто иконописцем, но и «философом», мудрецом, просвещенным человеком.

Торговые отношения обычно имеют взаимный характер, но сказать положительно о пребывании греческих купцов и ремесленников в Москве не так легко.