Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

1353 год был страшным и сопровождался смертоносной эпидемией в Москве. 11 марта умер митрополит Феогност, на той же неделе умерли дети великого князя Иван и Семен, вслед за этим очередь последовала за Симеоном Ивановичем, скончавшимся 26 апреля. Не успели справить по нем сорокадневные поминки, как умер его брат Андрей Иванович.

Завещание Симеона Ивановича осталось невыполненным, и московская отчина перешла в руки его брата Ивана Ивановича, прозванного «Красным» (красивым). Он был на 10 лет моложе старшего брата (родился 30 марта 1326 года) и сделался московским князем 27 лет от роду. Из всех московских князей это была самая бесцветная фигура. Летописец называет Ивана кротким, тихим и милостивым, награждая добродетелями, подходящими для обычного семьянина, но не для московского князя.

Иван Иванович Красный (1353–1359 гг.) наследовал треть Москвы, принадлежавшую старшему брату Симеону. Следовательно, в его руках оказались две трети Москвы, последняя треть осталась во владении серпуховского князя Владимира Андреевича, сына Андрея, третьего из наследников Калиты. Перед смертью Иван Иванович завещал «отчину свою Москву» сыновьям Дмитрию и Ивану. Но Иван, младший брат Дмитрия Донского, умер в малолетстве, и владение Москвой по—прежнему удержалось только в руках великого князя и его двоюродного брата, Владимира Андреевича.

Это положение сохранялось более 100 лет и додержалось до второй половины XV столетия.

Вопрос о том, что такое представляли собой «трети», на которые делилась Москва, почти не затронут в литературе, хотя он имеет существенное значение для характеристики средневековых русских городов. В недостаточной степени он был рассмотрен и в моей статье о московских третниках, где этот вопрос разрешался только на примере Москвы.

Возникает прежде всего вопрос, что представляла собой треть, была ли она частью городской территории или частью доходов, шедших с Москвы в княжескую казну.

Некоторый ответ на этот вопрос дают духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. Завещание великого князя Ивана Ивановича устанавливает «треть» Владимира Андреевича в тамге, в мытах и в пошлинах городских. Тамга и мыт – сборы с товаров, городские пошлины, судебные и другие сборы. Тут явно идет речь о доходах, а не о территории. [519]

Договор Дмитрия Донского (1359–1389 гг.) с Владимиром Андреевичем (ок. 1389 г.) устанавливал безусловное первенство великого князя в Москве: «А судов ти московьскых без моих наместников не судити, а яз иму московские суды судити; тем ми ся с тобою делити». [520]Таким образом, соглашаясь делиться доходами, великий князь оставил за собой право московского суда, тут же давая обязательство совместно с удельным князем ведать городскими людьми и в службу их не принимать.

Однако уже в договоре Василия Дмитриевича (1389–1425 гг.), сына Дмитрия Донского, с тем же Владимиром Андреевичем говорится о «трети» в такой форме, которая позволяет предполагать, что «треть» была единицей территориальной. Великий князь подтверждает права князя—совладельца на уступленную ему Дмитрием Донским «треть» Москвы, «чем тя благословил отец твой и отец наш, князь великий, отступил ти ся треть Москвы, и отчина твоя Серпухов и иная места». [521]

Понять, что собой представляли «трети Москвы», можно на примере Рязани (Переяславля Рязанского), где в XV столетии также существовало «третное» владение. Рязанский великий князь выделил своему князю—совладельцу княжеские дворы в городе, «и посад, и мельницы, и поле у города, и луг, и в городской тамги треть». Князь—совладелец обязывался строить («рубить») городские укрепления в Переяславле «своею отчиною; треть». [522]Таким образом, в Рязани княжеская треть представляла собой, с одной стороны, определенную территорию в городе, с другой – право князя—совладельца на доходы, получаемые от тамги, а вероятно, и от других пошлин.

В таком виде представляется и третное владение в Москве. Владелец третьей «трети» Москвы и наследник князя Андрея Ивановича, князь Владимир Андреевич завещал свою «треть, чем мя благословил отец мой» своим 5 сыновьям, а треть московской тамги и «все пошлины московские» – своей вдове. [523]К сожалению, установить, какая часть средневековой Москвы входила в «треть» Владимира Андреевича Серпуховского, можно только гадательно. Вероятнее всего, это было Занеглименье или его часть, так как Владимиру Андреевичу принадлежало село Кудрино (на месте б. Кудринской площади, теперь площадь Восстания) с окружающими деревнями. [524]