Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IV. Казанская духовная академия начала XX века

Мережковский Дмитрий Сергеевич (1865-1941) – русский писатель, религиозный философ и общественный деятель.

Булгаков Сергей Николаевич (1871-1944) – русский философ, богослов, священник.

Введенский Александр Иванович (1856-1925) – русский философ, психолог, председатель С.-Петербургского философского общества.

В очерке «Епископ Анастасия» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Но его ни разу не видали поющим за богослужением и, по-видимому, он вообще не умел петь тех церковных песнопений, которые с детства привыкли петь выходцы из духовной среды и которые были и любимой стихией монахов и монашествующих лиц. Его не слыхали произносящим проповедь» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 39 об.-40.

Там же автор упоминает, что у Анастасия служил келейником поляк и что он сам прекрасно говорил по-польски.

В очерке «Епископ Анастасий» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Вот почему сейчас же после его пострижения в монахи началось головокружительное продвижение его по иерархической лестнице. Не успели студенты академии ещё приглядеться к нему в его штатском виде, как он предстал перед ними в виде архимандрита Анастасия и в должности инспектора академии. Прошло немного времени, и он предстал пред ними уже в сане епископа и в должности ректора академии. То, что обычно проходят люди в таком положении, т. е. от архимандрита до епископа, за десять лет, он перешагнул за год» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 39-39 об.

Там же: «Бросились искать аналогии в русской художественной литературе. Прикинули: может быть, «О[тец] Сергий» Л. Н. Толстого? Но нет: другая обстановка, среда и эпоха. И, наконец, успокоились на том, что признали событие, хотя экстраординарным, но совершившимся и, значит, законным, признанным de facto » // Там же. Л. 58 об.-59.

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна прибыла в Казань 19 апреля/2 мая 1913 г.

В очерке «Епископ Анастасий» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Она была в сопровождении графини Зубовой. Одеты они были в одеяние общины, организованной Е. Ф.» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 401. Л. 41.

Имеется в виду Марфо-Мариинская обитель милосердия.

В очерке «Епископ Анастасий» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора указанный эпизод замазан чёрной краской.

Из письма В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 31 марта 1964 г.: «Дорогой Иван Степанович! В мемуарах, вероятно, есть жестокие места, как, например, об Алексее, Анастасии и пр. Я думаю, что можно стерилизовать, но из ансамбля не выбрасывать. Если у меня есть ошибки – прошу Вас исправить. Всё не нужное изъять и сжечь» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 108-108 об.

В очерке «Епископ Анастасий» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Вскоре епископ Анастасий переведён был на должность ректора Петербургской дух[овной] академии, где и умер от туберкулёза» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 401. Л. 41-41 об.

Там же: «Он читал лекции по истории русского раскола. Читал он явно без «живинки»: толи ему уже в университете «набило оскомину», толи потому, что он считал всё это излишним для студентов академии, и «души» не было. Наконец, второпях при переезде на другое место назначения он не прочитал написанную по его предмету единственную кандидатскую работу, а ведь, потеснивши своё время, мог бы это сделать. Нет! Наука у него была уже в отчуждении» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 40 об.

В очерках «Казанская духовная академия» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Лично у автора сего осталась претензия е епископу: ему он писал кандидатскую работу. А он в спешке переехать на новую работу – ректором Петербургской академии – не счёл нужным прочитать работу, а передоверил чтение её другому лицу – иеромонаху Афанасию, который усмотрел в авторе работу соперника и не смог сделать объективной оценки» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 401. Л. 120.

В очерке «Монахи и «монашествующие» в Казанской духовной академии» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Может быть, епископ Анастасий был скромнее, чем он показался окружавшим его людям, которые старались угождать ему, питать его честолюбие. Один из студентов Петербургской академии, учившийся в ней во время ректорства еп[ископа] Анастасия вспоминал, что в академию тогда приезжал некий старец-подвижник, перед которым епископ благоговел, почтительно целовал у него руку. Не есть ли это порыв мистика? Во всяком случае, он был оригинальным монахом, чуждым некоторых черт, которые были не у пришедших к сей юдоли со стороны, а так сказать, у доморощенных» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 401. Л. 59-59 об.