Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IV. Казанская духовная академия начала XX века

В очерке «Епископ Алексий» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «… отправляясь к месту новой работы, решил заехать в Нилову пустынь, чтобы укрепить свой дух в общении со старцами-подвижниками» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 37.

В очерке «Монахи и «монашествующие» в Казанской духовной академии» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Ректор академии по своему положению был далёк от студентов и не врывался непосредственно в жизнь студентов; это не было законом, но по отношению к еп[ископу] Алексию это было так» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 58.

В очерке «Епископ Алексий» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автор указывает: «Какой же след своей деятельности в академии оставил еп[ископ] Алексий? При нём в основном была перестройка академии на новый «лад» в сторону реакции и чистка рядов профессуры» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 37.

Епископ Алексий (Дородницын) (1859-1919) – в 1912-1914 гг. епископ Саратовский, в 1914-1917 гг. – епископ Владимирский. В 1917 г. уволен на покой по требованию съезда духовенства и мирян за «деспотическое» управление и грубое обращение с духовенством, а также в связи с обвинениями в близости к Г. Е. Распутину. Пытался захватить церковную власть в Киеве и объявить автокефалию на Украине. В 1918 г. за непослушание священноначалию и нарушение канонов был извержен из сана Всеукраинским церковным собором.

Анастасий (Александров) (1861-1918) – сын священника Казанской губернии. Кандидат историко-филологических наук Казанского университета 1883 г., магистр сравнительного языковедения Дерптского университета 1886 г. Профессор Казанского университета, декан историко-филологического факультета Казанского университета в 1905-1911 гг. Иеромонах с 1910 г., архимандрит с 1911 г., инспектор Казанской духовной академии в 1911-1912 гг. Профессор кафедры славянских и румынской церквей, затем кафедры церковно-славянского и русского языков и палеографии. В 1912-1913 гг. епископ Чистопольский, второй викарий Казанской епархии и ректор Казанской духовной академии, в 1913-1918 гг. епископ Ямбургский, викарий С.-Петербургской епархии и ректор С.-Петербургской духовной академии. Учёный-славист.

В очерке «Епископ Анастасий» в составе «Очерков по истории Казанской духовной академии» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Как могло случиться такое обстоятельство? Для ответа на этот вопрос необходимо припомнить некоторые явления общественной жизни в России после революции 1905 г., а именно из жизни русской интеллигенции. Революция 1905 г. и последовавшая за ней реакция были чем-то вроде землетрясения с замирающими последовательно толчками. Это «землетрясение» вызвало «смятение» в умах «многих во Израиле» в том числе и в тех кругах, которые, казалось бы, должны быть более устойчивыми, как, например, в кругах служителей культа. Между тем и здесь «лёд тронулся». К общему соблазну по России разъезжал «снявший рясу» Григорий Спиридонович Петров и читал лекции. Выступал с литературным творчеством некий иеромонах Михаил, который, в самых лирических тонах, например, раскрывал тезис: «будета два вплоть едину». Все поражались, откуда это он знает? Наделал много шуму другой иеромонах, который по окончании православной дух[овной] академии «шатнулся» в «древлее благочестие» – в старообрядчество. На фоне общего смятения умов возникло богоискательство, которому, как известно, отдал дань такой корифей марксизма как А. В. Луна[ча]рский, за что ему крепко «влетело» от В. И. Ленина. На вершине государства – в Петербурге – составился даже кружок из видных «князей церкви» и головки мыслителей-философов, типа известного тогда писателя Мережковского. Там проходили горячие дискуссии, причём «новаторы» в философии выдвинули новый тезис о «граде Божием» в виде триады, в которой вся мировая история представлялась в таком виде: «Ветхий Завет» – это было Царство Бога-Отца, «Новый Завет» – это Царство Бога-сына, и, наконец, наступит третье Царство Бога-Духа Святого, и ему «не будет конца» – рай. Вот насколько было сильным «смятение умов» в то время. Это было в Петербурге, на вершине государства, где было больше «ищущих», «взыскующих града Господня», но они были и в Казани. В кругу их и оказался Александр Иванович Александров. Мы теперь знаем, что когда в 1917 г. последовали ещё более сильные толчки, то подобную метаморфозу совершили и такие мыслители, как [С. Н.] Булгаков и А. И. Введенский. Конечно, у Александра Ивановича к этому добавлялись, может быть, и другие мотивы, вытекающие из эгоистических соображений», но об этом можно только гадать: «чужая душа, – как сказал И. С. Тургенев, – потёмки» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 37 об.-39.