Виталий Надыршин - Ошибка императора. Война

Забот у монаршей особы хватало всегда. Королева многое контролировала лично. Даже в строительство дополнительного зала для официальных приёмов, огромного, почти сорок ярдов в длину и двадцать в ширину, она постоянно вмешивалась. Богатая отделка зала требовала больших средств, и королева каждый раз, согласовывая с подрядчиками цены, тяжело вздыхала и не стеснялась торговаться. Но, несмотря на это, суммы на отделку зала из казны уходили большие.

Что ж, Британская империя себе это могла позволить, хотя в воздухе уже сгущались тучи больших событий, требующих в дальнейшем громадных вложений. Каких?..

Вот на этот вопрос и должен был ответить пожилой джентльмен, сэр Генри, лорд Палместрон. Он как раз входил в парадные двери дворца.

Сдав слугам верхнюю одежду, шляпу и зонт-трость, гость оглядел себя в большом зеркале, принюхался к одежде и без сопровождения (внутренне расположение помещений он знал) направился в кабинет королевы.

Поднимаясь по широкой дворцовой лестнице на второй этаж, сэр Генри услышал раздававшиеся сверху возбуждённые детские голоса и приглушённый разговор взрослых. Очутившись на этаже, он увидел, как из распахнутой двери приёмной королевы выходят гувернантки и нянюшки, а за ними шумной толпой, толкая друг друга, идут отпрыски королевской фамилии. Вытянув по сторонам руки, нянечки создали импровизированный коридор, и гувернантки аккуратно подталкивали по нему шумную детвору в сторону открывшейся в это время двери в конце широкого коридора, возле которой стоял слуга.

«Свидание с венценосными родителями, видимо, закончено, теперь моя очередь», – решил пожилой джентльмен.

Дети неохотно покидали отца и мать. Старшие, Виктория и Альберт-Эдуард, оглядывались назад, одновременно ухитряясь толкать в спины сестру Алису и брата Альфреда. Те огрызались, и при этом все четверо дружно и громко выражали своё неудовольствие по поводу предстоящих нудных уроков. Зато младшие, Елена и Луиза, шли спокойно, тихонько переговариваясь между собой. Крохотный Артур вообще вёл себя смирно, не возмущался, как старшие, а спокойно восседал на руках одной из нянек.

Сэр Генри улыбнулся. Его умилила одна деталь: рыжеватые, в папу-немца, волосы детей.

Он с почтительным полупоклоном и вежливой улыбкой пропустил всю эту разновозрастную толпу, которая, кажется, даже и не заметила седовласого под семьдесят лет джентльмена.

Взрослые вежливо, не повышая голоса, наконец, загнали королевских отпрысков куда положено. Слуга тут же закрыл за ними дверь. Сразу стало тихо. Но тут тишину нарушил бой часов: полдень.

С последним ударом курантов из приёмной вышел камергер-распорядитель, статный, высокий, с официальным строгим лицом. Безучастно взглянув на посетителя, он вежливо произнёс:

– Прошу следовать за мной, сэр! Её величество ждёт вас.

Миновав приёмную, они подошли к широким дверям. Камергер открыл обе половинки, сделал два шага вперёд и металлическим голосом произнёс:

– Министр внутренних дел, сэр Генри Джон Темпл, третий виконт [12] Титул дворянства , средний между бароном и графом . лорд Палмерстон, ваше величество.

– Проси, – услышал сэр Генри хорошо знакомый мелодичный голос королевы.

Палмерстон вошел в кабинет королевы: большой, богато обставленный ещё её дедом, Георгом III, и отцом, королём Эдуардом. Как он и ожидал, королева Виктория была не одна. Справа от пылающего камина за большим письменным столом сидел её муж, принц Альберт. Принц, по известным только ему причинам, недолюбливал старого аристократа и сейчас совершенно неприлично, словно впервые видит министра своей супруги, разглядывал старого джентльмена.

Одних лет с супругой, принц выглядел моложе своей жены. Его красивое холёное лицо, обрамленное бакенбардами и аккуратными усиками, мягкий говор с небольшим, едва заметным акцентом, стройная фигура, высокий рост способствовали весьма нежному отношению королевы к своему красавцу-супругу. Брак их был счастливым, сэр Генри знал это наверняка. А как не верить: семеро принцев и принцесс только что покинули кабинет.

«При такой производительности эта пара обеспечит женихами и невестами все монархии Европы. Только за это можно каждый день начинать с восторженного «Боже, храни королеву!» – успел подумать сэр Генри, прежде чем поздороваться.

С детства не привыкший к подобострастию, виконт, склонив немного голову, сдержанно и с достоинством поздоровался с королевской четой. На лице королевы мелькнула лёгкая гримаса неудовольствия, но она тут же исчезла, уступив место привитой с детства дежурной, вежливо-покровительственной улыбке. Государыня протянула своему министру руку для поцелуя.