Анатолий Панков - Эх, хорошо в Стране Советской жить. От Сталина до Путина, от социализма до капитализма

Своим именем я вполне доволен. Оно хорошо согласуется с фамилией. И не давало моим сверстникам повода для обидных кличек. Кто-то фамильярно обращался: «Толян». Но это – редкость. И это не обидно. Другого бытового искажения придумать не смогли.

Доволен и тем, что родители не поддались на моду первых лет советской власти называть детей в честь политиков и горячих событий того времени. Такие имена, как Сталина (была в юности у меня такая знакомая), Ленина, Лениан, Виленин (В. И. Ленин), Велор (Великая октябрьская революция»), Вилор (В. И. Ленин и Октябрьская революция), Мэлор (Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская революция), Каленин (Калинин и Ленин), Октябрь, Октябрина, Ремир (революционный мир), Ким (коммунистический интернационал молодёжи), Варшавянка (в честь революционной песни), Зарница, – это ещё цветики. А вот Лагшмивар («лагерь Шмидта в Арктике», который вынуждены были создать в Северном Ледовитом океане из-за катастрофы ледокола «Челюскин»; правда, это имя зафиксировано лишь в пьесе Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь») – это покруче!

Есть такой московский актёр – Авангард Леонтьев. Встречал я и более редкие имена – Воля, Энерг, Неон, Комбайн, Трактор, Тракторина, Урожай и т. п. Не было предела для творчества людей, одухотворённых идеей преобразований в нашей стране.

Специалисты говорят, что чисто русских имён только три – Вера, Надежда и Любовь. Все остальные взяты из православных источников, которые, как известно, пришли к нам с Запада. И все они что-то означают на родном языке той страны, откуда к нам перекочевали. Вот и моё имя в переводе с греческого – «Восточный». И оно действительно как-то сказалось на моём жизненном пути. Я немало прекрасных лет прожил на Востоке нашей страны, точнее в Якутии. Часть детства, в военное и послевоенное время жил к востоку от столицы – в тамбовском селе. И в Москве большая часть моей жизни здесь связана с восточной стороной.

Недаром же говорят, что от выбора имени зависит судьба человека. Или: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Возможно.

Хотя имя «Александр» лично мне очень нравится. Я несколько раз использовал его как журналистский псевдоним. Но кто знает, что бы было со мной-Александром. Да и выжил бы я в наше сумасшедшее время с этим именем? Дожил бы до моего нынешнего солидного возраста?

Каждый ребёнок – «произведение» двух семейных родов, в котором смешаны гены, характеры, наследие прежних разных жизненных пластов в предках – добропорядочных и криминальных, заботливых и равнодушных… Недаром психологи ищут первопричину отклонения от нормы в прошлом человека, какое влияние на него могла оказать окружающая среда, переплетение внутрисемейных отношений…

По внешнему облику и по характеру я не панковский, а бросалинский. Панковские – все брюнеты, кареглазые, голосистые, напористые. Бросалинские – по большей части русоволосые, более мягкие в отношениях и в голосе, более терпимые. И всё своё детство я провёл под сенью бросалинской семьи. Бросалина – это девичья фамилия мамы.

Её отец, мой дед Пётр Романович, умер рано, когда я ещё не родился. Несколько месяцев он не дожил до моего появления на свет. Бабушка рассказывала, что деда привезли домой на санях уже в тяжёлом состоянии, начал синеть. Судя по описаниям, у него, вероятно, случился инфаркт или инсульт. В те годы, да ещё в отдалённом от цивилизации селе тяжело заболеть означало умереть. Одиннадцать километров до ближайшей железнодорожной станции, и двадцать пять до ближайшего города – Кирсанова; райцентр Градский Умёт ближе, но это был не город, а просто небольшой посёлок с амбициозным названием. Кстати, по словарю Владимира Даля, название Умёт можно определить или как хутор в степи, или как сторожевой приют, что ближе к истине, поскольку слово «Градский» намекает на какую-то «ограду», которую в старину возводили вокруг поста и жилья для защиты от непрошеных гостей. В последние годы Градский Умёт совсем захирел, потеряв свою административную значимость. Нынешний райцентр под названием Умёт расположился в непосредственной близости от одноимённой железнодорожной станции. Да и к магистрали Москва – Саратов тут ближе.

Бабушка была уверена, что деда нарочно подпоили. Он был колхозным казначеем, а значит одним из активных организаторов колхоза. Насколько «добровольно» создавались коллективные хозяйства, куда забирали скотину, мы хорошо знаем. Недаром многие селяне отчаянно сопротивлялись обобществлению имущества. И не только кулаки, то есть те, кто имел наёмных работников, а просто более успешные крестьяне – чтобы защитить нажитое тяжким трудом, обеспечить благосостояние своих семей. На Тамбовщине, совсем рядом с той местностью, откуда родом мои родители, вспыхнуло самое крупное крестьянское восстание – Антоновщина (одним из руководителей повстанцев стал бывший начальник кирсановской милиции Александр Антонов). И не исключено что, у моего деда были враги. И версия бабушки, что они отомстили (подпоили, сердце и не выдержало), вполне допустима.