Андрей Михайлов - К западу от Востока. К востоку от Запада. Книга первая

Впрочем, этот маленький триумф стал лишь мгновением в долгой и неоднозначной жизни города-крепости. На фоне нарвской победы он вообще-то остался почти незамеченным. Именно взять Нарву, где за несколько лет до того Пётр потерпел от восемнадцатилетнего Карла своё самое обидное и сокрушительное поражение, было для русского царя главным делом. От Нарвы открывался путь в заветную Европу. А штурм Иван-города стал делом попутным.

Анти-Нарва

По большому счёту, с самого начала существования Ивангородской крепости в ней было более дерзости, нежели стратегического смысла. Но в плане вызова, среди всех прочих фортификационных сооружений мира второго такого нет. Крепость строилась как знак, символ растущих амбиций крепчающей страны. В тени Нарвского замка.

Нарва-река, даже по местным меркам, рядовой поток – так что две супротивные цитадели на двух берегах разделяют от силы-то 200 – 300 метров. При желании (а желание было!) враги могли не только перебрасываться репликами, но даже обмениваться жестами. История не сохранила нам речей оппонентов (а если бы и сохранила, то мне пришлось бы заменить их сплошными многоточиями и восклицаниями!), но о методах вербального общения между Россией и Европой можно судить по некоторым инструментариям психологической войны.

Так, буквально напротив главной башни нарвской цитадели на стене Иван-города туристам показывают полузакрытую бойницу, со стоком на Запад. Туалет времён холодных войн прошлого, благодаря которому защитники русской твердыни могли не только справить нужду, но и продемонстрировать тем самым противнику на той стороне весь спектр своего к нему отношения. Просто и со вкусом.

Но и с той стороны тоже были не лыком шиты. Взяли да и выстроили посередь своей крепости башню, с которой всё нутро русской крепости просматривалось как на ладони. Потом, правда, задумались, почесали затылок, да так и не придумали ничего более свежего, чем назвать её Длинным Германом, как в Ревеле. Понятно, что на правом берегу стало неуютно и неприютно – что за жизнь, когда на тебя все время смотрят?

Ответ не заставил себя долго ждать и был пропорциональным. Дабы не перестраивать передовую стену с башнями, сразу за нею была возведена ещё более высокая каменная «ширма», которая надёжно прикрыла от чужих глаз всю частную жизнь Иван-города. Даже купола приземистых православных церквушек не дотягивались своими крестами до верхнего уровня стены-ширмы.

Нет, вовсе недаром Иван-город многие называли Анти-Нарвой. Его смысл был лишь в его противостоянии. Когда же обеими крепостями владел один хозяин, этот смысл улетучивался. Настолько, что про Иван-город забывали и он быстро превращался лишь в памятник славной истории. К началу прошлого века, к примеру, жизнь тут еле теплилась.

Зато в ХХ столетии Иван-город успел побывать и столицей Советской Эстляндии, и разменной монетой – наш Ильич подарил его эстонцам вместе с государственностью (а взамен те отслужили – не пропустили отступавшую армию Юденича, которая окончила тут своё существование), и фильтрационным лагерем (в котором сидел классик чешской литературы Карел Чапек ), и ареной очередной битвы с немцами (полгода длились тут бои, в результате которых из всего населения уцелели лишь две старушки).

В советские времена, когда я проезжал тут в храпящем поезде, оба бывших врага по берегам Нарвы слились в едином порыве – в один социалистический город. Жизнь, правда, бурлила в основном на левобережье. Профсоюзные туристы приезжали глядеть на Нарву, а крепость Иван-города осматривали походя.

Развал Союза вернул городу Ивана утраченное значение. В условиях перманентной антирусской истерики с эстонского берега Анти-Нарва вновь оказалась востребованной. Заняв свою изначально намеченную и привычную нишу противостояния Западу. Даже российский триколор над старинной Ивангородской крепостью висит сегодня так, что у наблюдателя, глядящего с востока, создаётся полнейшая иллюзия – стяг реет над эстонским Длинным Германом.

Впрочем, на той стороне – свои триколоры (сине-черно-белые), рядом с флагами Евросоюза – также повешены соответствующим образом. А недавно там был установлен тенденциозный памятник – грозный лев, кровожадно посматривающий в сторону Иван-города и России. Непонятно, что он символизирует – то ли память о Карле, то ли навязчивую идею расширения НАТО на восток. Однако ясно – это нечто недальновидное. Потому что ответ России может быть страшен и разрушителен по последствиям. Уже ведутся переговоры с Зурабом Церетели по поводу памятника Петру I перед стеной-ширмой. На худой конец мэр российской столицы всегда готов пожертвовать на благое дело свой памятник с Москвы-реки. Коли это произойдёт – взгляд бронзового кумира перекроет не только Длинного Германа, но и всю Эстонию до самого Таллина!