Лариса Чернова - Под сенью Святого Павла - деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

Дарения в пользу церкви делала не только «вся община», но и отдельные горожане. Если обратиться к завещаниям олдерменов, мы увидим, что экономически они немало поддерживали церковь. Это наглядно проявилось в практике «посмертных дарений», распространявшейся на приходские церкви (св. Марии де Уолнод {863} , св. Томаса {864} , св. Олбана, св. Марии Магдалины, св. Стефана, св. Михаила {865} , св. Магнуса, св. Маргарет, св. Леонарда и св. Павла {866} , св. Данстана {867} и пр.); на монастыри (св. Елены {868} , св. Варфоломея, св. Марии, св. Иоанны, св. Екатерины {869} ), разного рода монашеские институты (госпитали, ордены {870} ), отдельные священнослужители и монахи (старосты ордена нищенствующих монахов-миноритов Лондона и Кентербери {871} , настоятели различных церквей Лондона, приходские священники и церковные старосты {872} ).

Большое число духовных лиц, церковных и монастырских учреждений, перечисляемых почти в каждом из завещаний олдерменов, вводит в некоторое смущение. Почему олдермены, излагая свою последнюю волю, так «разбрасывались»? Казалось бы, логичнее завещать в более концентрированном виде имущество какой-либо определенной церкви, например, той, где похоронены предки и где будет захоронен сам составитель завещания. Можем предположить, что при составлении завещания немалую активность и находчивость проявляли сами церковники, «рекомендуя» богатым купцам оставить часть имущества именно им и их учреждению, обещая отпущение грехов и благополучие после смерти. Но если бы все ограничивалось только желанием церковников и монахов, картина оказалась бы слишком упрощенной. И олдермены, люди, отличавшиеся деловыми качествами, сумевшие многого достигнуть в своей жизни, по определенным причинам шли навстречу пожеланиям церковно-монашеской братии. Представляется, что одним из вариантов объяснения такого поведения олдерменов может служить необходимость разрешения непростых проблем, порождаемых богатством, к которому они стремились и которого достигали.

Иногда завещания предоставляют редкую возможность выяснить, что именно жертвовали купцы в пользу церкви и монастырей. В том числе есть и прямые свидетельства передачи церквам городской недвижимости. Если суконщик Стефен де Абиндон и торговец предметами роскоши Роберт ле Кэллер, оба — олдермены XIV в., оставили церкви ренты от сданных в аренду помещений, а торговец предметами роскоши и олдермен XIV в. Роджер де Фошем пожертвовал денежные суммы, как и бакалейщик рубежа XIV–XV вв. Уильям Стаундон, то Джон Уодсок отписал земли и сдаваемые в аренду помещения {873} . Бакалейщик Роберт Чайчел, олдермен 1402–1426 гг., оставил «ректору, церковным старостам и прихожанам церкви св. Иакова сдаваемое в аренду помещение на верфи» {874} . Меховщик Уильям Грегор, олдермен 1435–1461 гг., завещал «Уильяму Сэй, настоятелю собора св. Павла, доктору богословия, а также клерку и канонику этой церкви земли и сдаваемые в аренду помещения в приходе св. Михаила на Крокедлэйн…» {875} . Перечень дарений можно дополнить таверной, завещанной в XV в. суконщиком Ричардом Константином «сэру Джону де Пайерну, настоятелю церкви св. Варфоломея»; помещениями на Уотлинг-стрит и на Уэстчипе и усадьбами на Уод-стрит, которые оставил «приходскому священнику церкви св. Иоанна на Уолбруке» известный меховщик и олдермен первой половины XV в. Генри Бартон {876} . Дарение торговца предметами роскоши и олдермена XVI в. Николаса Элвина госпиталю св. Томаса Мученика включало усадьбы и небольшой домик {877} .

Перед нами — своеобразное перераспределение городских имуществ и доходных источников (жилых зданий или их частей, земельных участков, всевозможных построек и рент) в пользу церкви. При этом преобладали, и это следует особо подчеркнуть, ренты, что характеризует церковь, прежде всего, как рентополучателя в городе, хотя она никоим образом не отказывалась и от денег, и от реальных объектов недвижимости.

Таким образом, зачастую арендные сделки и акты дарений заключались между олдерменами, — с одной стороны, и представителями церкви и монастырей, — с другой. Безусловно, в силу своей хозяйственной деятельности олдермены были крайне заинтересованы как в получении дополнительных денежных средств, хотя бы и от церкви, так и в приобретении объектов недвижимости, арендованных пусть и у монастырей. Удивительны сроки аренды — 80 и 99 лет! Фактически это означало переход приносящих доходы разнообразных городских строений в полное распоряжение самих горожан, представленных в данном случае олдерменами. Наблюдался и своеобразный процесс перехода тех или иных видов лондонской недвижимости из рук в руки: от города к церкви и обратно практически на одни и те же сроки и почти на аналогичных условиях. Ясно одно — церковь, владевшая в Лондоне многочисленными и разнообразными имуществами, непосредственно связанными с городским хозяйством, и стремившаяся эти имущества преумножить, составляла прямую конкуренцию олдерменам, которые брали в аренду участки земли (скорее всего под застройку) на рынках и в ремесленных районах, а также жилые дома, гостиницы, комнаты, лавки, винные погреба, таверны, верфи — в любом случае предпочитали арендовать недвижимость, приносившую значительный доход. И далеко не случайно именно столичные олдермены в XVI в., в ходе Реформации, сопровождавшейся обширной секуляризацией церковных и монастырских земель и имуществ, стали активными участниками сначала процесса распродажи и приобретения таких владений, а затем и спекулятивных операций с секуляризованными объектами недвижимости.