Алексей Федотов - Сенявин

Позже Григорий Потемкин писал Екатерине: «…Алексиано человек добрый, но упрямый и прямой, так было озлился, что насилу уговорили. Сказал, что он сердит на меня, да и на Вас то же; это было поутру, а в вечер пришел и объявил, что остается для того, что неприятель враг нашего закона, и греки все остались по его примеру. Что же сделалось потом. 7 июня во всех такое было рвение, что друг перед другом рвались и как по причине ветра противного парусные суда не могли тронуться с места, а в дело вошла только флотилия принца Нассау, то все, даже больные приехали на шлюбках. Пауль Жонс на шлюбке у Ниссау был вместо адъютанта, а Алексиано вел запорожцев, которые тянули суда на буксире и всё кричал чтобы целили на корабль капитан-паши; он с такой был холодностью, что всех удивил; доверенность к нему чрезвычайная.

Корабли в гавани. Художник Ж. Бук.

Помилуйте Матушка, сделайте с ним милость, произведите его, ей-ей он достоин, жаль будет его потерять; даже сам Пауль Жонс об нем просит». На другой день Нассау-Зиген повторил атаку и взял в плен 8 кораблей (из них два 64-пушечных), два из них сгорели. Кинбурнская батарея пресекла выход турецких кораблей и принудила их отойти к очаковским берегам. Пол Джонс не стал поддерживать гребную флотилию своими кораблями. Тогда Нассау-Зиген забрал бригадира Алексиано, и они отправились к гребным судам. Вот как писал принц артиллерийскому капитану Килену: «…я как нельзя больше недоволен контр-адмиралом, его корабли ничего не сделали вчера, гребная флотилия всё взяла, и сегодня не захотел идти и требовал оставить для охраны половину моей флотилии… мы разгорячились и я сказал ему что доведу до сведения князя, как он старается разстроить всё и помешать действовать, так как сам не знает дела ». В этом бою гребная флотилия построилась в 2 колонны в виде полумесяца вокруг турецких кораблей. Огонь из наших береговых пушек и галер был такой плотности, что ядра летали как мухи и турки защищались с большим упорством. Корабль капитан-паши, делав манёвр встал на мель, а остальные суда « становились вокруг в большом безпорядке ». Дубель-шлюпки и лодки французского волонтёра графа Дамаса начали стрелять по этой куче кораблей, затем подтянули ещё одну артиллерийскую батарею и две большие галеры. Турки отвечали, стреляя по нашим лодкам с близкого расстояния « пальба из ружей продолжалась со всех бортов, причиняя нам большой вред » и удачно пущенное ядро пробило борт одной батареи, которая затонула. Это сражение продолжалось более 4 часов « …мы не видели зрелища более ужасного: слишком 2000 человек погибли в пламени или потонули. Я не мог спасать всех, которых желал, по причине быстрого течения. Я не могу нахвалиться действиями всех служащих на вверенной мне флотилии. Бригадир Корсаков был весьма полезен во время сражения, а бригадир Алексиано, не отлучался от меня, должен вполне разделить со мною малыя заслуги командующаго такими офицерами, которым стоит только приказать атаковать неприятеля, чтобы быть уверенным, что они одержат победу» . В этом сражении майор Де Рибас потерял левую руку « сам лично наводил орудия и палил из них. будучи опасно ранен », начальник запорожцев был убит.

Именно в эти дни Севастопольская эскадра контр-адмирала Марко Войновича снялась с якорей и вышла в море в направлении Гаджибея. В составе эскадры были 2 линейных 66-пушечных корабля « Преображение Господне » -Войнович и « Святой Павел » -Ушаков, 2 фрегата 50-пушечных « Св. Георгий Победоносец » и « Апостол Андрей », 8 фрегатов 40-пушечных: « Стрела», «Победа», «Перун», «Легкий», «Кинбурн», «Берислав», «Фанагория » и « Таганрог »; один малый 32-пушечный фрегат « Вестник », два вооруженных транспорта: 16-пушечная шебека « Острая » и 10-пушечная шхуна « Полоцк » и 17 малых корсарских судов; 3 малых брандерных судна. Двадцатипятилетний Дмитрий Сенявин был на флагманском корабле в должности флаг-капитана, как теперь назвали бы начальник штаба. Ветер был встречный и корабли продвигались медленно.

20 июня генерал-аншеф граф Александр Суворов, находясь в Кинбурне с тревогой писал Потемкину: «…лишь бы Войновича где-нибудь опять не потрепало. Буря очень велика, Светлейший Князь! Боже сохрани ». 28 июня контр-адмирал Пол Джонс, державший свой флаг на корабле « Святой Владимир » у Очакова, известил главнокомандующего бывшему на берегу: « Имею честь сообщить Вам, что в эту минуту, то есть в 2 часа пополудни, Турецкий флот поднял паруса; этот маневр может находиться в связи с приближением Севастопольского флота, что представляет большой интерес ». На следующий день непрерывно лавируя, эскадра Войновича подошла к острову Фидониси(Змеиный). Матросы находящиеся на саленгах завидели османский флот, паруса которого заполонили горизонт. Вперёд смотрящие насчитали 45 судов, из них 26 вымпелов больших кораблей и фрегатов. 30 июня эскадра Войновича пошла на сближение с турецкой эскадрой, занявшей наветренное положение. Приблизившись до трех миль, наши корабли выстроилась в линию баталии левым галсом. Турецкие суда адмирала « капудан-паши Джезаирли Гази Гасан-паши » тоже растянулась в боевую линию. Ближе к полудню наступил штиль, и все корабли встали в безветрии. Спустя какое-то время ветер снова появился, и эскадра Войновича вторично пошла на сближение « построил я линию баталии левым галсом и приготовился к бою ». Турки стали удаляться, не принимая боя. Наши преследовали их, стремясь занять при этом наветренное положение. Ближе к тёмному времени Гасан-паша « убавил паруса », то же сделал Войнович. Наступившем утром оказалось, что флоты снова разошлись « находясь в штиле совсем без ветру, большое течение разносило суда и нарушало ордер ». Ещё трое суток флоты маневрировали на виду друг друга. Наконец опытный старый турок Гасан-паша решил атаковать Севастопольскую эскадру с наветренной стороны « весь его флот начал спускаться на нас в двух густых колонах, так как в кораблях имел превосходнейшее число ».