Алексей Федотов - Сенявин

Не всё так весело было при строительстве, как-то казалось молодому Дмитрию Сенявину. Строительство порта, шло тяжело. Солдаты пехотных полков графа де Бальмена начали болеть чумой. Болезнь косила всех невзирая на чины. Фома Макензи пишет с тревогой Чернышеву, что он не спускает морские команды на берег « …там уже умерло 500 человек егерей. Я всего оного избегаю по спасению всего общества, оставил всех господ штаб – и обер-офицеров и служителей на судах, кроме тех, кои у печения хлебов и других надобностей… а вино, в подкрепление по здешнему тяжелому климату и по многим в заведении берегового строения работам, каждый день отпускалось по чарке, – мясо, вместо соленого, свежее парное с выгодой через свежую пищу лишиться болезней ».

В июне этого года близ Карасубазара, на вершине горы « Ак-кая » Григорий Потемкин принял присягу крымско-татарской знати и представителей всех сословий Императрице Екатерины и Российской империи « Крым, Тамань и Едисанская и Джамбулукская орды присягнули ». Генерал-поручик Александр Суворов с войсками в это время находился в Ейском укреплении и совместно с казаками атамана А. И. Иловайского принуждал ногайцев подчиниться Государыни Императрицы.

В Ахтиаре контр-адмирал Макензи продолжает строительство города. В письмах адмиралтейств коллегии он сетует на нехватку леса и стройматериалов. К тому же к осени плавание транспортных судов начало замедляться и денег в казне эскадры почти не было. Для каменного строительства в Ахтиаре и « лутчаго показания в кладке для штаб- и обер-офицеров упокоев стен и составления извести по их искусству, и делания в некоторых местах около тех покоев укрепления » было нанято 12 мастеров-греков (старший « албанец » Дмитриев), «…сысканных капитаном Алексиано в Балаклаве и знающих хорошо строить порядочные здания из тамошнего камня и плитняка ».

Наши моряки около Херсонесса нашли в Козачьей бухте 4 больших грузовых лодки, которые были «испорченныя во время возмущения ». Они их отремонтировали и стали возить из каменоломни камень для строительства домов. Ничего не говоря Макензи они привели ночью эти лодки с камнем к месту, где было заложено адмиралтейство. Молодой лейтенант Дмитрий Сенявин активно принимал участие в возведении зданий и иногда самостоятельно руководит матросами. Вот как он вспоминал про этот случай : «Это было уже на разсвете. Я послал барказы, каждый на свое судно, с приказанием, чтобы немедленно присланы были на берег все плотники, со всеми наличными досками и гвоздями, кузнецы с инструментами, а барказы с фалконетами и при них по 30 холостых зарядов; а капитаны смотрели бы, когда адмирал поедет на берег, тогда и они ехали бы за ним. Устроив все таким образом, я приехал на фрегат в то время, как адмирал только проснулся; я доложил ему, что Бог послал нам добычу,4 лодки и что уже они на берегу. Адмирал Макензи весьма тому обрадовался, поцеловал меня и сказал: «Сегодня обедают у меня все капитаны; а с тобою Сенявин, выпьем мы особо по бутылке шампанского». В 10 часов мы позавтракали и поехали на берег, чтобы осмотреть лодки. Священник был уже в облачении и отслужил молебен, после чего все пропели: «Тебе, Бога, хвалим». Подняли на лодках флаги, барказы произвели пальбу в 101 выстрел, потом со всего флота салютовано по 31 выстрелу. В это самое время вошли в гавань 2 галиота и 3 казацкия лодки из Таганрога, нагруженные разными вещами для исправления судов наших и первоначального береговаго обзаведения. Контр-адмирал Мекензи был вне себя от радости, и когда все выпили по рюмке шампанского, он приказав наливать по другой, сказал: «Сенявин надобно теперь, чтобы из всех орудий палили, в одно время»; он особенно любил пушечную пальбу, и в тот же момент, по сигналу, началась пальба со всех судов и барказов; мы все подняли рюмки, поздравили его, он поблагодарил и сказал: «…бай гот, как это все хорошо устроил Сенявин. Спасибо тебе. Дайте нам вина и выпьем ещё по рюмке, за здоровье нас. Прикажи налить еще столько же».

Контр-адмирал Макензи осенью докладывал в Адмиралтейств-коллегию, что построил «светлицы для житья штаб и обер-офицерам, а нижним чинам казармы». Для складирования, материалов, которые приходили с Таганрога он начал строить склады и «магазины», в которых разместил на хранение сухари, соленое мясо, масло, вино и другие продукты. Этот человек часто тратил свои деньги для срочных нужд и, конечно, государственные средства, которые ему доставляли кораблями. Различные специалисты были в его распоряжении, а вот бухгалтеров и учетчиков не было, что потом скажется на его судьбе. Он жаловался начальству на нехватку лесоматериалов для изготовления перекрытий и стропильных систем. Для стен домов всегда было достаточно местного камня и целых пиленных блоков привозимых с Херсонесса. В рапорте он сообщает в столицу, что «…плавание транспортным судам по нынешнему глубочайшему осеннему времени прекратилось. По таковым обстоятельствам для исправления фрегатов и поврежденных гребных судов, вынужден просить через посланного от меня офицера, татарских начальников, для отыскания в их дачах годных дерев, а на последок в выробку и вывозку ихним каштом за сходную казне цену, позволения; но без позволения сей коллегии сам собою приступить не осмеливаюсь. При всем же оном, при вверенной мне эскадре, денежной казны по наличию почти ничего нет». Последние слова, конечно, очень плохо истолковали чиновники в Санкт-Петербурге и решили проверить финансовую сторону содержание эскадры, строительства города и порта. Адъютант адмирала Дмитрий Сенявин по-своему по-молодому воспринимал строительство и бытовые неустройства. Он пишет: «…зиму провели весело. Адмирал назначил для благородного собрания большую пустую магазейну. В свободное время занимались разными охотами, все имели хороших борзых собак, ловили рыбу неводом, а так как Севастополь издавна не был никем обитаем, то заливы его сделались наилучшим убежищем рыбам и плавучим птицам. Адмирал наш любил давать празднества. Ни одна свадьба, крестины и даже похороны не обходились без него, везде он бывал, а потом у него все обедают и танцуют всегда почти до рассвета».