Питер Хизер - Великие завоевания варваров

Происходившее в III веке не совпадает с гипотезой вторжения еще в одном аспекте – в наших источниках впервые появляются неизвестные ранее германские племена. Первые упоминания о герулах, гепидах и таифалах встречаются именно в III веке или в самом начале IV-ro. Возможно, что они существовали и ранее, но не привлекали к себе внимания, однако хотя бы на простейшем уровне перечней племен источники I и II веков авторства Тацита и Птолемея кажутся довольно полными, а значит, можно считать отсутствие в них этих названий показательным. Хотя появление новых германских племен в ходе этих бурных событий вовсе не удивительно. Новые группы – алеманны и ютунги – формировались на западе ровно в это же время, и мы точно знаем, что германские племена периодически появлялись и исчезали. Как и любое объединение, их можно было создать и уничтожить, и сведения, которые у нас имеются, похоже, говорят о том, что политическое устройство Германии римского периода было довольно нестабильным. К примеру, в I веке Тацит рассказывает о появлении батавов. Изначально они принадлежали к племени хаттов, однако затем отделились от остальных, получили собственное название и пошли собственным путем в истории. В его труде также подробно описывается уничтожение трех других племен в разные периоды – ампсиваров, хаттов (что показывает, как умно поступили батавы, вовремя отколовшись от них) и бруктеров. Все это делает вполне вероятным вывод о том, что гепиды, герулы и таифалы были действительно новыми племенами, образовавшимися в III веке [135].

По большому счету, даже у Иордана сохраняется отголосок этих перипетий. Все его рассказы о миграции готов содержат выраженный мотив социально-политической фрагментации. К примеру, в повествовании о странствии Филимера упоминается рухнувший мост, отделивший часть готов от основной группы. В другом разделе он рассказывает о более раннем переселении готов на трех кораблях из Скандинавии. Один из кораблей отстает, и, как утверждает Иордан, в результате этого разделения и появляются в дальнейшем гепиды. Несмотря на крайний скептицизм, который теперь принято проявлять в некоторых кругах по отношению к данному труду, есть вероятность того, что оба эпизода берут начало (хоть и весьма условно) в устных готских преданиях. Если так, то эти рассказы, пусть и описывающие миграцию в терминах «короли и народы», тем не менее доносят до нас куда более важные сведения – главной чертой миграционных процессов в тот период была политическая разобщенность, неоднородность групп, а вовсе не незамысловатое передвижение уже существующих социальных объединений из пункта А в пункт Б [136].

Археологические свидетельства также отражают этот факт. Заметные сходства между вельбарской и черняховской культурными системами можно вполне закономерно счесть следствием перемещения населения между соответствующими регионами, однако вельбарская система сама по себе не исчезла, а продолжила существовать вплоть до V века приблизительно на тех же землях к северо-западу от региона, впоследствии ставшего территорией черняховской культуры. Археологи также начали выделять ряд промежуточных систем материальной культуры, географически располагавшихся между ними. Продолжаются споры о том, стоит ли рассматривать их как отдельные явления, никак не связанные с двумя основными системами, или же просто как их местные разновидности. Здесь необходимо удержаться от искушения сразу же приписать ту или иную культуру одному из племен, упоминаемых в источниках III–IV веков. Границы распределения материальной культуры могут совпадать с политическими, однако, как мы видели, это нельзя считать истиной априори. Какую бы мы ни интерпретировали материальные остатки – возможно, при ближайшем рассмотрении вся черняховская культурная система в конечном счете может быть реорганизована в объединение нескольких взаимосвязанных региональных групп – благодаря масломецкой (появившейся в 180–220-х годах) и ружиканской и волхнянской группам (220–260-е годы), – несомненным остается одно: материальная культура, порожденная мигрантами и соответствующая новому политическому устройству общества, определенно не была монолитной. Не все вельбарские племена, двинувшиеся на юг, закончили миграцию одинаково. Некоторые пошли по одному историческому пути и в конечном счете создали черняховскую культурную систему и прочие новые политические образования, другие продолжили жить, как жили прежде, но на новых землях, а третьи вообще остались на месте [137].