Брендан Симмс - Европа. Борьба за господство

В 1866 году Бисмарк нанес удар. Он отказался поддержать предложения по реформе Германского Союза, исходившие от Вены и «третьей Германии». В апреле прусский канцлер заключил союз с итальянцами, пообещав тем Венецию в обмен на открытие фронта на южном фланге Австрии; он также поощрял венгерский сепаратизм, чтобы ослабить положение Франца-Иосифа. В том же месяце прусские войска заняли Гольштейн, которым по договору должна была управлять австрийская администрация. Австрия – которую поддержала практически вся Германия – провела мобилизацию, отчасти чтобы отвлечь внимание от множащихся внутренних проблем, но главным образом для того, чтобы оспорить прусский вызов своему положению в Германии. [677] О внутренних причинах конфликта с Веной: Geoffrey Wawro, ‘The Habsburg Flucht nach vorne in 1866: domestic political origins of the Austro-Prussian War’, International History Review, 17, 2 (1995), pp. 221–48, especially pp. 221 and 229. К удивлению многих, прусские силы воспользовались новой железнодорожной сетью, быстро собрались в Богемии и разгромили австрийцев в битве при Садовой в июне 1866 года. Войска «третьей Германии» добились нескольких локальных побед над пруссаками, но вскоре потерпели общее поражение. В августе Австрия признала по Пражскому договору свой уход из Германии; два месяца спустя она передала по Венскому договору Франции Венецию, которая затем перешла к Италии. Пруссия аннексировала Шлезвиг-Гольштейн, Ганновер, Гессен-Кассель и Франкфурт. Большая часть остальной Германии, более двух десятков государств, собрали в Северогерманский союз во главе с Берлином. Южные немецкие государства сохранили независимость, но были вынуждены подписать секретные военные соглашения, которые тесно связали их с Пруссией. Впервые в современной европейской истории большая часть Германии оказалась сосредоточена вокруг общего центра. Борьба за господство в Германии закончилась; зато начался новый этап борьбы за господство в Европе.

За пятьдесят лет после Венского конгресса европейская геополитика не утратила своего глобального фокуса. Великие державы сражались за Египет, Сирию и Османскую империю в целом. Новая «гуманитарная» геополитика против рабовладения и в защиту евреев опиралась на имевшие давнюю историю убеждения о наличии неразрывной связи между хорошим управлением и международной стабильностью. Британия и Франция конфликтовали с Соединенными Штатами и друг с другом в Центральной Америке и в Карибском бассейне. Они оказались на грани вмешательства в американскую гражданскую войну. Главным фронтом, впрочем, была сама Европа – Пиренейский полуостров, Италия и, прежде всего, Германия. В судьбе Германского Союза сталкивались геополитические интересы, либеральный национализм охватил весь континент и имел глубочайшие последствия для европейского баланса сил; эта напряженность в конечном счете разрушила центральноевропейский порядок и проложила путь к совершенно новой геополитике, фигурантом которой стала независимая и объединенная Германия, а не конфедерация немецких государств под международным контролем.

Проигравшими стали некоторые из наиболее отсталых представителей государственной системы. К концу рассматриваемого периода пала южная американская Конфедерация; царская Россия потерпела поражение в Крыму; австрийским Габсбургам пришлось уйти из Германии. Британия, напротив, дипломатией добилась владычества над Европой, сумела навязать антирабовладельческое законодательство в качестве международной нормы, а также поддержала слабеющую Османскую империю, способствовала объединению Италии и немало содействовала «прогрессивному» объединению Германии. Франция действовала с переменным успехом, но в целом также могла быть довольна своей политикой сдерживания России и ликвидации австрийского влияния в Италии. Наиболее успешным государством были Соединенные Штаты Авраама Линкольна, которые не только справились с сепаратистами, но и не допустили внешней интервенции. Пруссия Бисмарка, которая привлекла к сотрудничеству конституционных националистов, также сделала существенный рывок вперед. Кроме того, хотя объединение Германии и Соединенных Штатов было далеко от завершения, оба государства очевидно двигались к обретению статуса великих держав, опираясь на представительную власть. Либералам казалось, что они наблюдают зарю новой эры. Вряд ли они догадывались о том, что народное участие уведет европейскую геополитику в совершенно неожиданных направлениях в ближайшие годы и в итоге обернется конфронтацией между двумя могущественными лагерями.