Брендан Симмс - Европа. Борьба за господство

Теперь канцлер находился в отличной позиции для того, чтобы использовать другую возможность заявить о прусско-германском единстве. В марте 1863 года было объявлено, что Дания официально присоединила Шлезвиг. Сейм Германского Союза под сильным давлением националистов объявил Дании войну. Большинство немецких либералов, в том числе за пределами Пруссии, призывали Бисмарка не медлить. Давняя прусская доктрина вражеского окружения тем самым распространилась по всей Германии. В отличие от 1848 года Россия осталась в стороне, как и Франция, планировавшая воспользоваться международной сумятицей для пересмотра Венских соглашений. Прусско-австрийские войска разгромили датчан весной и летом 1864 года. Шлезвиг и Гольштейн перешли под совместное управление Вены и Берлина, а Британия в очередной раз бессильно наблюдала со стороны. [670] David F. Krein, The last Palmerston government. Foreign policy, domestic politics, and the genesis of ‘splendid isolation’ (Ames, 1978), pp. 174–9. Немецкие либералы и националисты ликовали по случаю первой победы под руководством Пруссии. Несмотря на большинство в ландтаге, они решили «не заметить» того, что в войне участвовали полки, содержавшиеся на налоги, которые взимались без одобрения парламента. Бисмарк отыскал магическую формулу, которая позволяла решить многие задачи внутренней и внешней политики.

Действия Бисмарка сокрушали порядок Венских соглашений извне, но имелась и внутренняя угроза европейской стабильности. Индустриализация привела к стремительному росту численности пролетариата, к появлению классового сознания и, в конечном счете, к возникновению международных политических организаций. В июле 1863 года анархисты и социалисты провели встречу в поддержку независимости Польши. Подобно либералам, они считали Российскую империю основной реакционной силой Европы и потому полагали всех ее оппонентов заведомо прогрессивными. Особо они выделяли немецкий национализм. «Германия претендует на Шлезвиг, – писал Карл Маркс еще в августе 1848 года, – по праву цивилизованного народа, встретившего варваров, во имя прогресса». В сентябре 1864 года левые политики собрались вместе, чтобы сформировать Международное товарищество рабочих, призванное стимулировать международную социалистическую революции во всем мире. [671] Jacques Freymond and Miklós Molnár, ‘The rise and fall of the First International’, in Milorad Drachkovitch (ed.), The revolutionary Internationals, 1864–1943 (Stanford, 1966). Так родилась новая европейская сила, Интернационал, которой было суждено фигурировать в риторике и политике консерваторов и в повестке дня европейских саммитов на протяжении нескольких десятилетий. Одновременно возникли геополитические фронты, поверх «традиционных» диспозиций.

На тот момент, однако, темп перемен определялся государственным радикализмом. В 1865 году Бисмарк заключил сделку с Австрией, главным барьером на пути прусской территориальной экспансии и реализации чаяний немецких националистов. Вена слабела на глазах, едва сумела поддержать Пруссию в датской войне и тщетно пыталась справиться с очередным венгерским мятежом. Венгры были категорически против лидерства империи в обновленном Союзе, особенно если предлагалось воевать. «Их войны – это не наши войны», – заявил вожак венгерских патриотов Ференц Деак в 1861 году. [672] R. J. W. Evans, ‘From confederation to compromise: the Austrian experiment, 1849–1867’, Proceedings of the British Academy, 87 (1995), pp. 135–67 (quotation p. 164). Нежелание Венгрии вмешиваться всегда было ахиллесовой пятой Габсбургов, а в середине 1860-х оно сделалось фактически роковым для империи, поскольку Венгрия могла восполнить весь имперский бюджетный дефицит, если бы согласилась это сделать. Россия продолжала наблюдать нейтралитет, благожелательный по отношению к Пруссии. «Наши нынешние отношения с иностранными державами, – напомнил преемник Нессельроде, министр иностранных дел России Александр Горчаков своему собеседнику в сентябре 1865 года, – сложились в период польского кризиса». [673] Schulze Wessel, Russlands Blick auf Preussen, p. 130. Россия против французского революционного «национального принципа, согласно которому «Германия есть путь в Польшу». Германия – ключевой, как всегда, элемент схемы, и России желательно, чтобы в ней доминировала идеологически близкая Пруссия.

В этом контексте позиция Франции становилась критически важной. Наполеон III в минувшем десятилетии оказался победителем, он планировал использовать противоречия между Австрией и Пруссией для отстаивания собственных интересов в Германии. Но французское общественное мнение снова требовало от императора расширения политического участия масс и активной защиты национальных интересов Франции. Неспособность защитить поляков негативно отразилась на репутации Наполеона дома, а еще сильнее критиков императора беспокоила Германия. Содействуя распространению национализма по Европе, ослабляя Австрию и поощряя Пруссию, уверяли эти критики, император нарушал первое правило французской внешней политики, которое гласило: всеми силами мешать появлению сильной Германии на восточном фланге. «Одно из величайших моих сожалений, связанных с объединением Италии, – говорил ветеран Тьер в обращении к Corps Législatif [674] Законодательному корпусу ( фр .); имеется в виду представительное собрание с законодательными полномочиями . Примеч. ред. в середине апреля 1865 года, – состоит в том, что ему суждено стать матерью немецкого единства». [675] Tombs, France, p. 414. В августе 1865 года французскую общественность и самого Наполеона шокировала Гаштайнская конвенция, по условиям которой Австрия и Пруссия приняли на себя управление Шлезвиг-Гольштейном, даже не уведомив Париж. Несмотря на эти предупреждения, Наполеон не смог поддержать австрийцев. Его отвлекла ситуация в Мексике, где монархия Максимилиана начала рушиться после поражения Юга в Гражданской войне. Британия также увязла в решении зарубежных проблем. «Англия перестала быть сугубо европейской державой, – объяснял канцлер казначейства Бенджамин Дизраэли. – Она стала великой морской империей… Она больше азиатская держава, чем европейская». [676] Sked, Metternich and Austria, p. 63.