Вячеслав Дашичев - «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы

Через полчаса оба генерала вернулись с доклада. Я встретил их с ледяным видом и хотел откланяться, дабы мой преемник мог получить их приказания. Но прежде я дал волю своим чувствам и выразил возмущение ничем не обоснованной мерой, которую применили против меня.

Они успокоили меня и объявили, что (Ьюрер хочет немедленно говорить со мной. Приказ о снятии меня с поста командира корпуса, конечно, утратил силу.

Снова длительный переход через подземный ход к убежищу фюрера, расположенному примерно на глубине двух этажей под землей. Снова проверка за проверкой. На одном из последних постов v меня отобрали пистолет и портупею. Через кухню мы прошли в помещение вроте казино, где ужинало много руководителей СС. Еще одна лестница вниз, в приемную фюрера. Там ожидало несколько человек, среди них я узнал только министра иностранных дел фон Риббентропа.

Кребс и Бургдорф немедленно ввели меня в комнату фюрера. За столом с картами сидел фюрер Германии. При моем появлении он повернул голову. Я увидел распухшее лицо с глазами лихорадочного больного. Фюрер попытался встать. При этом я, к своему ужасу, заметил, что его руки и одна нога непрестанно дрожали. С большим трудом ему удалось подняться. С искаженной улыбкой он подал мне руку и едва слышным голосом спросил, встречал ли он меня прежде. Когда я ответил, что год тому назад 13 апреля 1944 г. в Оберзальцберге я принял из его рук «Дубовый лист к рыцарскому кресту», он сказал: «Я запоминаю имена, но лиц уже не могу запомнить». При этом его лицо напоминало улыбающуюся маску Вслед за этим фюрер с усилием снова уселся в свое кресло. Даже когда он сидел, его левая нога была в непрестанном движении, колено двигалось, как часовой маятник, только намного быстрее.

Генерал Кребс предложил мне доложить о положении 56-го танкового корпуса, группировке противника, о положении своих войск на 17.00 и моих намерениях в связи с приказом 9-й армии Я предчувствовал, что последует контрприказ, и прежде всего указал на отданные уже приказы об отходе с боями на юго-восток, которые должны были быть выполнены через три-четыре часа. После моего доклада генерал Кребс посоветовал фюреру ни в коем случае не допускать движения на юго-восток, так как это откроет брешь на востоке Берлина, через которую сумеют пройти русские. Фюрер одобрительно кивал головой, а потом начал говорить. В длинных предложениях он изложил оперативный план выручки Берлина. При этом он все более уклонялся от темы и перешел на оценку боеспособности отдельных дивизий.

Оперативный план вкратце был следующим: с юго-запада наступает 12-я армия под командованием генерала Вейка. Эга армия должна пройти через Потсдам. С юго-востока действует 9-я армия под командованием генерала Буссе. Совместными действиями обеих армий русские части южнее Берлина будут уничтожены. Одновременно с севера движутся другие соединения, а именно: из района южнее Фюрстенберга «группа Штейне-ра», а из района Науэна 7-я танковая дивизия. Первоначальная задача этих сил состоит в том, чтобы сковать группировку Красной Армии севернее Берлина для того, чтобы впоследствии, когда армии Венка и Буссе освободятся, в совместном наступлении разгромить ее.

Все с большим и большим изумлением слушал я разглагольствования фюрера. Что мог знать я об обстановке в целом, я, с моим узким кругозором командира корпуса, который с 15 апреля вел тяжелые бои и в последние дни был предоставлен самому себе! Только одно было ясно: до окончательного поражения остались считанные дни, если не произойдет какого-нибудь чуда. Свершится ли это чудо в последнюю минуту? Что знал я о числе дивизий, которыми располагал генерал Венк в 12-й армии? Как сильна была еще 9-я армия, и находилась ли она в соприкосновении с противником? Что мог ввести в бой генерал войск СС Штейнер? Была ли армия Венка тем резервом империи, о котором недавно говорил доктор Геббельс? Было ли все это действительностью или же сном?

Прежде чем я пришел в себя, генерал Кребс отпал мне приказ: принять оборону восточного и юго-восточного сектора Берлина силами 56-го танкового корпуса. Сначала я должен был немедленно отдать контрприказы, а обо всем последующем он еще будет говорить со мной. Меня отпустили. Снова фюрер попытался встать, но не смог. Сидя подал он мне руку. Я покинул комнату, глубоко потрясенный тяжелым физическим состоянием фюрера. Я был как в тумане! Что здесь затевалось' Есть ли еще верховное командование вооруженных сил или главное командование сухопутных войск? Вопрос возникал за вопросом, но я не находил на них ответа. О моей личной судьбе вообще не было сказано ни слова.