Сергей Сергеев - «Хозяева» против «наемников»

Характерно, что, когда самодержавие отступало перед дворянством, шло с ним на компромисс (при Елизавете Петровне и Екатерине II) количество немцев в высших эшелонах власти заметно сокращалось, а при «антидворянских» царях (Петр III, Павел I, Александр I, Николай I) немецкое влияние, напротив, усиливалось. Характерна и разница в восприятии этих «монархинь» и монархов в сознании русских дворян: в первом случае, как правило, их правление расценивалось как «золотой век», во втором — трудно найти примеры позитивных оценок.

«Бироновщина» надолго осталась для русского дворянства самым жутким символом самодержавного произвола [51] Вигель рассказывает трагикомический эпизод о том, как в начале 1800‑х гг. жена курляндского губернатора А. А. Арсеньева, придя к гробнице Бирона, «велела открыть гроб <���…> и плюнула ему в лицо». Комментируя этот случай, Вигель склонен оправдать Арсеньеву соображениями национальной мести: «Не знаю, до какой степени можно осудить это бабье мщение; конечно оно гадко, но тут не было личности, а наследственное чувство ненависти ее соотечественников» ( Вигель Ф. Ф. Указ . соч. Кн. 2. С. 851). , даже в николаевскую эпоху такие полярно разные люди как Вигель и Герцен используют этот жупел как обозначение «немецкого тиранства». Больше никогда немцы не достигали таких высот, но, с другой стороны, именно с этой поры остзейские немцы «закрепили за собою около 25 % должностей в армии» [52] Зутис Я. Указ. соч. С. 182. . Устойчивые позиции немцев в армии и госаппарате сохранялись и в «национальное царствование» Елизаветы (8,2 % гражданских служащих в центральных учреждениях страны, 2 из 5 полных генералов, 4 из 8 генерал — лейтенантов, 11 из 31 генерал — майоров [53] См.: Курукин И. В. Указ . соч. С. 262, 268. «…Елизавета не пошла навстречу желаниям солдатской массы. <���…> Своей последовательной политикой Елизавета довольно быстро убедила всех, что не намерена изгонять иностранцев из России» ( Анисимов Е. В. Россия в середине XVIII века. С. 51). Даже такой «русофил» в елизаветинском окружении как И. И. Шувалов, считавший, что все сенаторы, президенты коллегий и губернаторы должны быть только из русских, предполагал оставить за лифляндцами и эстляндцами ⅓ мест в офицерском корпусе (Там же. С. 71). ), и позднее (в 1762 г. иностранцы составляли 41 % высшего офицерства, из них три четверти — немцы [54] См.: Каппелер А. Россия — многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1997. С. 98. ).

И. Курукин считает, что в «постбироновскую» эпоху Россия «переболела немцами» и «природные русские дворяне уже не смущались присутствием «немцев» на всех этажах служебной лестницы» [55] Курукин И. В. Указ . соч. С. 406. . Поразительное заявление для столь компетентного историка, каковым, несомненно, является его автор! Очевидно, он никогда специально не занимался этим вопросом, хотя даже люди просто более — менее начитанные помнят ёрническую просьбу А. П. Ермолова к Александру I: «Государь, произведите меня в немцы!».

На самом деле, немецко — русское соперничество при дворе, в армии, администрации и т. д. — постоянный и устойчивый сюжет всей русской истории Петербургского периода. Но, во — первых, никто этот сюжет толком не исследовал, а, во — вторых, таких романических страниц как дело Волынского, начиная со второй половины XVIII столетия, здесь уже не наблюдается — перед нами типичный служебный конфликт, столкновение карьерных самолюбий. Но из — за этого сей конфликт не перестает быть этнически окрашенным, ибо «русские немцы» действуют как сплоченная корпорация (клан), последовательно и жестко отстаивающая свои властные и материальные интересы.

Вигель в своих мемуарах приводит эпизод, ярко раскрывающий «механику» немецкой корпоративности. Его, из — за фамилии (на самом деле он по отцу — из обрусевших финнов), принял за « своего » барон Ф. И. Брунов (Бруннов) во время их совместной службе в Бессарабии в 1820‑х гг.: «Обманутый моим иностранным прозванием и, зная, что Казначеев стоит передо мною препоной, предложил он мне против него оборонительный и наступательный союз. Выслушав его одобрительно, заметил я ему, что нас только двое. «Франк будет с нами, — отвечал он, — и это достаточно будет, чтобы скинуть русского дурака и овладеть местом». Внутренне продолжая смеяться над собой и интриганом, «нет, мало — сказал я, кабы нам достать людей из Остзейских губерний или из самой Германии и ими наполнить места, дело пошло бы иначе». — «Да это можно после», — ответил он. Не служит ли это новым доказательством, как на всех пунктах немцы стремятся утвердить свое преобладание? <���…> Еще прежде, чем этот барон был употреблен в Молдавии, всей Одессе известен был он как самая продажная душа; в Бухаресте же он был пойман на воровстве, в грабеже уличен, сознался и, неизвестно как, был спасен. Что же с ним после? <���…> Увы, он русский посол в Лондоне!» [56] Вигель Ф. Ф. Указ . соч. Кн. 2. С. 1050. .