Сергей Сергеев-Ценский: Верховод

Сергей Николаевич Сергеев-Ценский

Верховод

Рассказ

Однажды июньским утром шестеро ребят пошли в лес за грибами: Алеша и Таня - брат и сестра, Миша и Рая, тоже брат и сестра, и Федька с Генькой двоюродные братья. Девочки были семилетки, их братья лет по десяти, Генька одиннадцати, Федька двенадцати лет.

Генька был разноглазый: один глаз серый, другой карий; голова - дыней, грудь куриная, волосы светлые и торчали, как плавники; руки цепкие, и ноги ступали отчетисто, точно слышали где-то барабан; тонкие губы сцепились плотно и имели надменный вид; около губ белые следы лишаев; нос длинный, и подбородок вперед.

Федька же был расплывчатый, мясистый, тяжелая голова книзу, губы в обвис, на тупом носу капли пота. Он нес кошелку для грибов за спиною и, хоть кошелка была пустая - только кусок хлеба да два огурца, - все-таки по-рабочему гнулся.

Генька держал свою кошелку в руке.

- Не отставать! Эй! - прикрикнул Генька на девочек, и девочки, набиравшие дорогой тощие букетики полевых цветов, названия которых они не знали, тут же, заслышав окрик, бежали, схватившись руками.

Глядя на них с презрением, вот он спросил их вдруг:

- А сколько будет два да два?

- Четыре, - ответила Таня баском, плеснув золотой косичкой.

- Четыре, - согласилась с ней Рая, отбросив со лба черные кудряшки.

- А два мильена да два мильена? - спросил Генька.

- Ты с ума сошел, - тихо удивилась Таня.

Этого уж не посмела повторить Рая, только уширила выпуклые черные глаза и повела узким плечиком.

А Генька даже не посмотрел на них. Он командовал брату:

- На тропку сворачивай!

- Зачем? - и медленно вытирал с носа пот рукавом Федька.

- Тебе сказано? - прикрикивал Генька, и Федька поворачивал на тропинку с дороги, а за ним, перекидывая с руки на руку свои корзиночки, шли Алеша с Мишей.

- Это мы опять на дорогу выйдем? - спрашивал Алеша певческим голоском.

- А то куда же? - рубил четко Генька.

- А в лес когда же свернем? - любопытствовал Миша, скрежеща на звуке "р".

- Когда будет, - отзывался Генька, не желая говорить длинно, едва разжимая надменные губы, ногами слушая невидимый барабан.

Дорога шла в гору изгибами; по тропкам совсем было круто, но ребята с жаром взбирались по тропкам, потому что так скорее лес.

Необыкновенное солнце сияло. Каждый лист в кустах светился насквозь. Всех жучков, которые спрятались в листьях, было видно, и Миша, черненький, худенький мальчик, любитель жучков, бабочек, стрекоз, то и дело выхватывал их на ходу вместе с листьями, кричал радостно: "А вот еще один!" - показывал всем над головою и швырял подальше в кусты.

Рот у него был галчиный на маленьком лице, шея, как стебелек... Он все ахал от умиления, и Генька говорил ему строго:

- Прикрой едалку, а то ворона влетит!

Миша темнил глаза, свешивал голову, но шагов через десять восхищался снова и сиял. Рубашонка у него была линючая, синяя с красной вышивкой.

Алеша старался держаться ближе к Федьке. У него одного из всех на голове торчала беленькая шляпка-лопушок. Он был такой же сытенький, как сестра, только чернобровый, и от дороги и солнца раскраснелся. Рубашку он снял и положил в корзинку и аккуратно работал острыми локтями и крылышками лопаток.

- Ты обожгешься!.. Я вот маме скажу! - ворчала на него сзади Таня баском, а он оборачивался к ней, хмурил брови, поджимал губы и грозил кулаком.

Как девочки, так и Миша с Алешей только в первый раз вырвались далеко от дома. Лес они видели только издали, и вот идут туда теперь - их отпустили. Это было для них сказочно, ошеломляюще, а Федька спокойно говорил Алеше:

- Мы в прошлом году ходили, одних груздей по кошелке принесли, а сы-рое-жек там!.. Мы их прямо ногами топтали, несмотря что красивые!.. Там же их тьма-тьмущая...

- Я знаю: грузди... Большие такие... Грузди, рыжики, опенки, шампиньоны, - скороговоркой насчитывал Алеша. - А сыроежки - это какие?.. Их разве сырыми едят?

Он не говорил, а почти пел, притом книжно, отчетливо: мать его была учительница.

Дорога все взвивалась и дыбилась в гору. Кусты становились выше; под ногами все сырее.

Дня три назад прошел сильный дождь (вот почему и собрались за грибами), и здесь, повыше, становилось уже заметно, что это был за дождь в горах. Даже тропинки были размыты и изрыты дождевыми потоками, и висели над ними подмытые корни трав.

- Вот когда груздей! - нюхал воздух Федька. - Я их за то люблю, эти грибы - большие.

- Такие будут? - распяливал свою ладошку Алеша.