Сергей Сергеев - «Хозяева» против «наемников»

Бодянский О. М. Указ . соч. С. 109. См. там же комментарии Т. А. Медовичевой — с. 271.

Герцен А. И. Указ . соч. Т. 4. М., 1956. С. 120–121.

Киреевский И. В. Критика и эстетика. М., 1998. С. 126–127.

См. подробнее: Березкина С. В. Указ . соч.

Никитенко А. В. Указ . соч. Т. 3. С. 195.

Там же. С. 450.

Признания на сей счет нередко встречаются у остзейских публицистов. Некто Брашен (1880): «Да, мы не принимаем участия в духовной жизни русского народа» (цит. по: Виграб Г. И. Указ . соч. С. 98).

См.: Духанов М. М. Указ . соч. С. 17.

Зутис Я. Указ. соч. С. 112.

Там же. С. 152.

Цит. по: Выскочков Л. В. Указ . соч. С. 254.

Из писем К. С. Аксакову и М. П. Погодину. См.: Самарин Ю. Ф. Соч . Т. 12. М., 1911. С. 200; Нольде Б. Указ. соч. С. 479. Один из многочисленных примеров, приводимых Самариным: «У русского купца, живущего в Риге, производилось дело в Сенате; оттуда прислан был указ в губернское правление, разумеется, писанный по — русски. Узнав об этом, купец явился с просьбой сообщить ему решение Сената в копии, но ему отказали и объявили, что он должен заплатить несколько рублей за перевод с русского, родного языка просителя, на немецкий, которого он не понимал, и этому он должен был покориться» ( Самарин Ю. Ф. Православие и народность. С. 595).

Современные исследования подтверждают выводы Самарина об ущемленном положении русских в Риге: там до 1877 г. избирательное право «отстраняло от участия в политической жизни всех не являвшихся немцами»; русские до того же периода «играли в жизни Риги лишь маргинальную роль. Узкой прослойке солидных купцов и лиц свободных профессий <���…> было запрещено принимать участие в политической жизни города, и, за исключением некоторых высокопоставленных чиновников, этот небольшой круг не оказывал никакого влияния на культуру и общество Риги», по свидетельству современника, «чиновники не знали, что в городе имелись русские», даже в 1880 г., «в то время как немцы и латыши имели в своем распоряжении сотни союзов самого разнообразного толка, в рижской адресной книге <���…> насчитывалось только 7 русских союзов, преследовавших почти исключительно благотворительные цели». И это при том, что русских вообще — то было не так уж мало: в 1867 г. — 25 % (немцев — 42 %, латышей — 24 %) ( Хиршхаузен У. фон. Сословие, регион, нация и государство: Одновременность неодновременного в локальном пространстве Центральной Восточной Европы. Пример Риги 1860–1914 гг. // Российская империя в зарубежной историографии…С. 474–475, 488–489).

Чего стоит факт тайной насильственной высылки рижского епископа Иринарха в 1841 г. за то, что тот принимал прошения от латышских крестьян с просьбами о присоединении к православию, чему активно препятствовал генерал — губернатор барон Пален! (См.: Самарин Ю. Ф. Православие и народность. С. 634–636).

Там же. С. 607.

См.: Нольде Б. Указ. соч. С. 56.

Андреева Н. С. Указ . соч. С. 64.

См.: Исаков С. Г. Остзейский вопрос в русской печати 1860‑х гг. // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 107. Тарту, 1961. С. 6. Н. С. Андреева ставит под сомнение это разделение на «партии», но никаких аргументов в пользу своей точки зрения не приводит (см.: Андреева Н. С. Указ . соч. С. 16–17).

Милютин Д. А. Воспоминания . 1865–1867. М., 2005. С. 498–499. О том же пишет в своих мемуарах Главноуправляющий по делам печати Е. М. Феоктистов: «…государь как будто одобрял программу выставленную национальной партией, но на деле не предпринимал ничего в ее духе и относился с полным доверием к таким людям как Шувалов, Валуев и Тимашев, которые не хотели об этой программе и слышать» ( Феоктистов Е. М. За кулисами политики и литературы // За кулисами политики. 1848–1914. М., 2001. С. 189).

Александр II, по свидетельствам современников, вообще отличался несколько даже экзальтированным германофильством: «…он <���…> унаследовал от своего отца нежные чувства к прусскому царствующему дому и шел даже дальше его». Во время визита в Петербург германского императора Вильгельма I (с которым русский самодержец буквально мечтал встретиться) «среди всяких торжеств и празднеств происходил в честь его парад; [И. В.] Гурко рассказывал мне, что когда появились верхом оба государя, то Вильгельм пришпорил коня, быстро понесся вперед, стал во главе полка своего имени и салютовал приближавшемуся Александру Николаевичу. „Надо было видеть выражение лица нашего государя, — говорил Гурко, — это было какое — то неизречимое блаженство; кажется, ему хотелось бы воскликнуть: ныне ты отпущаещи раба твоего с миром“» ( Феоктистов Е. М. Указ . соч. С. 79, 81).