Езид Гехинский - Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга пятая

Огромна разница в силе слова, за которым стоит человек и за которым его нет.

Для меня литература не каталог литературных форм, а нечто подлинное и живое, правдивая и волнующая запись человеческого опыта, посредник между внешним и внутренним миром.

Шекспир тронул сердце всего человечества.

От сонетов Шекспира веет огнем живых чувств…

Вот они сидят, сложив руки, закрыв глаза, и ожидают, пока небо ниспошлет им дух Шекспира. …Шекспир не знал откровений. Все, что он вам говорит, он изучил и испытал. Итак, для того, чтобы писать, как Шекспир, нужно учиться и приобретать опыт, иначе ничего из этого не получится, даже если ваши произведения будут походить на его творения, как две капли воды…

То, что нужно было сделать по-шекспировски, в значительной степени сделал уже Шекспир.

Шекспир знал многое о людях и мире и о том, к чему люди стремятся, чего добивались они веками в различных странах света; обо всем было у него ясное представление и умение передать все понятое в новых образах. В этом и состояло его знание.

Он ( У.Шекспир ) облек создания своей фантазии яркостью образа и чувств, как будто они были существа, жившие с ним под одною кровлею; и немногие люди оставляют такие следы, как эти вымышленные лица.

Если считать критерием величия автора создание величайшего вымышленного мира, населенного правдоподобными персонажами, и максимально широкое отражение человеческого опыта, несомненно, Шекспир одинок в значительности своего успеха.

Шекспир во многих своих сонетах (где он, собственно, только и мог говорить о себе) с такою же уверенностью, как и простодушием, прямо провозглашает свои сочинения бессмертными.

Герои великих литературных произведений казались мне более реальными, чем окружающие люди.

Творения Шекспира, Бальзака и Толстого – три величайших памятника, воздвигнутые человечеством для человечества.

В двадцать четыре года Лев Толстой сделал такую запись: «Я стар, пора развития или прошла, или проходит; а все меня мучат жажды… не славы – славы я не хочу и презираю ее; а принимать большое влияние в счастье и пользе людей».

Я думаю, что написанная мною биография… будет полезнее для людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений и которым люди нашего времени приписывают незаслуженное ими значение.

Мы можем сравняться с греками и Шекспиром не тогда, когда будем передразнивать их, а когда мы останемся верны самим себе и будем изображать то, что чувствуем и переживаем.

Самое главное – жить и работать на совесть; смотреть, слушать, учиться и понимать; и писать о том, что изучил как следует.

Постоянное богатство изнеживает, постоянное одобрение притупляет; лишь перерыв придает холостому ритму новое напряжение и творческую эластичность.

Я могу писать лишь для людей, которые меня интересуют; в этом смысле произведения то же, что письма.

Мои книги – это как бы письма самому себе, которые я позволяю читать другим.

Если вы хотите быть писателем, пишите.

Я не хочу быть ни врачом и наживаться на людских болезнях, ни священником и наживаться на грехах, ни юристом и наживаться на человеческих дрязгах. Следовательно, мне не остается ничего другого, кроме как стать писателем.

Ги де Мопассану очень повезло с первым литературным наставником – им оказался Гюстав Флобер. Давний друг семьи Пуатвен, он много времени уделял юному Мопассану. В 1873 году Флобер писал Лауре Ле Пуатвен, ( матери Ги де Мопассана ): «Мне кажется, что наш юноша любит немного послоняться без дела и не слишком усидчив в работе. Я хотел бы, чтобы он начал писать длинное произведение, пусть даже никуда не годное… Главное в этом мире – парить душой в высшей сфере…»

Какова должна быть задача романиста? Выразить в интересной фабуле полезную истину.

Лаборатория словесности – келья монаха, уединение мудреца, зала пиршества, темный лес, зеленые дубравы и широкие поля.