Нэнси Шилдс Коллманн - Преступление и наказание в России раннего Нового времени

Другое дело началось как расследование измены: 19 сентября 1687 года донской казак Кузьма Козой подвергся допросу с пыткой перед князем В.В. Голицыным и другими высокопоставленными боярами, но показания быстро выявили, что Козой – старовер. Под пыткой битьем, встрясками и огнем он выдал других раскольников, а также своих учителей. 25 сентября, почти умирая от пыток, он отрекся от своих заблуждений и попросил исповедаться перед смертью. Но 30 сентября допрос продолжился, хотя на этот раз пытка не отмечена в источниках. Это дело привело к розыску новых обвиненных в расколе, в том числе бывшего атамана донских казаков и еще пятерых человек. Все они были допрошены с пыткой и в мае казнены в Москве [938].

Преследование религиозных отступников показывает, что Церковь и государство предпочитали сохранять жизнь обвиненных. В 1689 году глава Пскова получил из Москвы приказ не пытать подсудимого, «буде он подлинно от расколу возвратился» [939]. Раскаяние, прощение и возвращение в свой круг – вот чего желала Церковь. Но упорствующих еретиков ожидала смертная казнь, и в нее вкладывали особый смысл.

Казнь за преступление, в котором не обошлось без злого духа (колдовство, религиозное отступничество), обставлялась более драматичными ритуалами, нежели казнь за уголовное преступление. В приговоры схизматиков обычно включали наказ собрать людей, чтобы зрелище отвратило их от ереси. В 1671 году подьячего признали виновным в составлении еретических книг и приговорили к обезглавливанию «в торговой день при многих людях, сказав ему вину ево». В приговоре, вынесенном Никите Пустосвяту в июле 1682 года, также указывалось, что его смерть должна стать примером, который отвратит остальных. Пустосвята обезглавили на Красной площади. Однако же в указе, повелевавшем казнить схизматиков публично, оговаривалось, что сжигать еретические книги следует тайно. Сохранилось несколько описаний того, как ведьму или еретика привозили на место казни в телеге, вероятно, чтобы осужденного увидело как можно больше людей. Упоминаются казни на Красной площади и на берегу Москвы-реки напротив Кремля – «на Болоте» [940].

Хотя в законах предусмотрено время, которое следовало дать подсудимому для раскаяния, но о нем редко идет речь в делах о духовных преступлениях. Исключение – дело 1672 года, когда муромскому воеводе повелели сжечь старца польского происхождения, обвиненного в проповеди антиправославных учений. Однако же если бы после объявления приговора старец отрекся и запросил исповедника, правитель должен был отправить к нему священника и отложить казнь на три дня. Старик отрекся от ереси, и правитель дал ему три дня, а потом отправил на костер. Иногда власти, наоборот, поступали жестче, чем требовал закон. Так, в 1643 году колдуна велено было сначала четвертовать, а потом бросить в огонь: его обвинили в том, что он околдовал невесту царя. Как мы уже говорили, в 1682–1683 годах раскольника Якова Калашникова пытали перед казнью, чтобы заставить его выдать других староверов [941].

Большинство колдунов и еретиков казнили в огне, хотя исторически с преступлениями против веры было связано и утопление, а некоторых виновных обезглавливали. Кроме уже приведенных выше дел 1671 и 1682 годов, в 1684 году немецкий путешественник Георг-Адам Шлейссингер записал, что не проходит и дня, чтобы не рубили головы староверам, и что он своими глазами видел казнь старика, который отверг предложение Софьи Алексеевны помиловать его в обмен на отречение от старой веры [942]. Но чаще всего применялось сожжение, причем не на костре: осужденного сажали в сруб, набитый и обложенный сеном. Сохранилось описание 1677 года Йоханна Фриша: «По московскому обычаю, сделанный из дерева, соломы и других горючих материалов». По всей видимости, осужденный залезал в клетку через отверстие сверху или прыгал, как мы писали в начале главы. В 1680 году путешественник Яков Рейтенфельс отметил, что осужденных за ересь «заключают в небольшие деревянные домики и сжигают живыми и выглядывающими оттуда». Ю.Г. Спарвенфельд, посетивший Россию в 1685 году, писал, что видел по меньшей мере две такие казни [943]. Суровый символизм – огонь уничтожал злых духов, воплощенных в осужденном.

Был ли принят на Руси европейский обычай, по которому осужденных на смерть в огне из милосердия убивали до того, как их полностью поглотит пламя? Мы не можем дать определенный ответ. Л. Ропер пишет, что «в конце XVII века в Аугсбурге большинство ведьм осуждали на “милосердную” и почетную казнь мечом, что по крайней мере избавляло их от прикосновения палача. Тем не менее их тела сжигали на людном месте, чтобы все могли наблюдать за казнью». Б. Ливак и другие исследователи нашли свидетельства в пользу того, что убийство осужденной ведьмы перед сожжением (удавкой или мечом) практиковалось в Испании, Италии, Франции, Шотландии, Германии и Швеции [944]. От Московского государства сохранилось несколько описаний казней, и в них нет упоминаний о предварительном убийстве колдунов.