Вадим Нестеров - Двинулись земли низы – 1

Подавление Кронштадтского мятежа.

Вот так – в один момент – кончилось все. И ничего не осталось.

Ведь все, чему он успел научиться в жизни – это умению качественно убивать врагов. После демобилизации из армии двадцатилетнему коммунисту Булыге надо было начинать жизнь заново. В представительстве Дальневосточной республики в РСФСР, где он стал на учет как иностранец, ему довели рекомендацию партии. Раз уж он оказался в столице, партия отправляет его на учебу – благо, возраст позволяет, а с образованием у него вообще все прекрасно! Неоконченное коммерческое училище – это недостижимая высота для других коммунистов, многих из которых и расписываются-то с трудом.

После выписки из госпиталя. 1921 г.

Булыга долго думать не стал, вспомнил шахтерский Сучан, где начался его боевой путь – и выбрал Московскую горную академию. Вскоре он уже ликующе писал другу: «Слушай! Поверил бы ты, черт возьми! если бы кто-нибудь сказал тебе, что Сашка, столь презиравший математику и любивший до потери сознания русский язык да политэкономию, в один месяц прошел алгебру, геометрию, тригонометрию, физику и арифметику и выдержал экзамен в Горную академию? Нет, ты бы послал того человека к черту, а то еще, чего доброго, привлек бы к ответственности за клевету. Но это правда! Каррамба! Эта канитель закончилась только вчера, и вот я из военкомбригов – в студенты!» .

Александр Булыга становится студентом Московской горной академии, и только самые близкие друзья знали, что «Булыга» – это партийный псевдоним как «Ленин» или «Сталин».

А настоящая фамилия Сашки – Фадеев.

Рядом с Фадеевым – Алексей Александрович Блохин, тогда, конечно, просто Алеша. Он известен несравненно хуже Фадеева, биография, соответственно, изучена без подробностей, поэтому рассказ будет много короче.

Алексей Блохин

Алексей старше своих соучеников – он родился 31 мая 1897 года, то есть на этом снимке ему уже двадцать пять. Он вообще самый старший на этом фото – Иван Апряткин, бывший деятель профсоюзного движения Азербайджана (второй слева в нижнем ряду), младше его на год, 1898-го года рождения. Все остальные – юнцы, родившиеся уже в XX веке.

Иван Апряткин

С Фадеевым Блохина роднит происхождение – у обоих отцы свой трудовой путь начинали сельскими учителями. Только если Фадеев-старший скоро примкнул к народовольцам и после первого ареста получил так называемый «волчий паспорт», лишающий его права проживать во многих местах России и заниматься учительством, то Блохин-старший так и учительствовал. Учительствовал всю свою жизнь в деревне Головино Костромского уезда: пятеро детей, домашнее хозяйство, и деревенская школа, которую без него скоро никто уже и не представлял. Когда выросли первые ученики – он учил их детей, выросли дети – учил внуков. И так 45 лет подряд.

Очень простой рецепт.

Это был совсем другой дореволюционный типаж, оказавшийся очень живучим – не революционеры, а низовая российская интеллигенция, всю жизнь в поте лица своего возделывающая доставшуюся ниву. Живущая среди народа и ничем, по большому счету, от него не отличающаяся, вместе с ним переживающая все радости и невзгоды. Священники, врачи, учителя – окормляющие паству, каждый в своем секторе, и не требующие наград. Всегда мечтающие: «Лишь бы детям доля полегче досталась» и выбивающиеся из последних сил, чтобы дать детям нормальное образование.

Так было и у Блохиных. Алексей выучился у папеньки в сельской школе, закончил ее в 1909 году и поступил в Костромскую Первую гимназию. До четвертого класса за обучение платила семья, потом на жизнь и учебу Алексей зарабатывал сам, давая уроки.

Первая Костромская гимназия. Как ее описывал А. П. Смирнов: «Это был громадный дом с комнатами, похожими на общественные сараи».

В 1917 г. Алексей поступил в Московский университет на математическое отделение, но, как он позже сам писал в автобиографии, « работу найти не мог и из-за отсутствия средств прекратил учиться» . О помощи семьи не стоило и мечтать – все, что могли, старшему дали еще в гимназии, сейчас отец тянул младших детей.