Владимир Тиссен - Марьина исповедь

Гирин встал и посмотрел на трактирщика сверху вниз.

– Мы готовы всё возместить, – съёжился трактирщик, став ещё меньше, – если хотите, можете взять мой котелок, он почти новый.

– Да ты знаешь, кто я такой, – взревел Аполлинарий Матвеевич, – чтоб предлагать мне свой вшивый котелок. Да я тебя… – но быстро осёкся: популярность в таких заведениях ему была не нужна, он оправился и пошёл на выход.

– А за обед? – осторожно спросил половой.

Тот даже не повернулся, в нём всё кипело. Конечно, трактирщик мог бы ему сказать, что через час его шляпу можно будет увидеть в квартале отсюда, в магазине подержанной одежды, он сам две недели тому назад купил там свой котелок, но зачем было создавать лишнюю проблему? Выйдя на улицу без шляпы, Аполлинарий Матвеевич почувствовал себя практически голым. Справа, в нужном ему направлении, стояла толпа людей, извозчики. Чтоб не привлекать лишнего внимания, он повернул налево. Благо, что в те годы в Санкт-Петербурге было много шляпных магазинов. Пройдя несколько улиц, он нашёл нужный ему магазин и, уже выйдя из него в новенькой шляпе, подумал: «Нервы ни к чёрту. Хорошо, хоть пятница сегодня. После службы сразу в ресторан».

По набережной Фонтанки шли два молодых человек, звали их Абрам Натанович Лакрицкий и Арон Натанович Лакрицкий. У одного из них в руках была украденная шляпа Аполлинария Матвеевича. Как ты уже понял, мой догадливый Читатель, это были братья Лакрицкие, владельцы похоронного бюро «Светлый путь», куда был доставлен наш незнакомец. Одеты они были как два столичных франта, как говорится, с иголочки, и хоть обшивал их дядя Мойша Либерман, отличие от парижских костюмов было незначительное. Дядя Мойша шил лучше.

Своим нарядам они уделяли большое внимание, так как считали, что по внешнему виду продавца можно определить уровень продаваемого им товара. В остальном жили они очень скромно, нет, даже очень-очень скромно. В жёны взяли себе двух сестёр-близняшек и, прежде чем сделать им предложение, серьёзно подошли ко всем вопросам экономии. Здесь было много приоритетов: один день рождения на двоих, один подарок на день рождения для тёщи. Они даже визитную карточку заказали единого образца, не вписывая полностью имени и отчества, а только инициалы. Солистом в этом дуэте был Абрам, Арон играл вторую скрипку, но струны этой скрипки заставляли таять даже ледяные сердца.

Остановившись на углу Банного переулка, Абрам огляделся и произнёс: «Пришли». Арон достал луковицу, разрезал её карманным ножом и, поднеся к носу, стал вдыхать луковые пары. Делал он это с таким видом, как будто эта процедура доставляла ему неимоверное удовольствие, при этом осматривал исподлобья улицу. Через несколько минут он уже не мог открыть глаз, слёзы застилали их. Обильно высморкавшись, Арон одобрительно кивнул, и братья двинулись дальше.

На втором этаже нашли табличку с надписью: «Гирин Аполлинарий Матвеевич». Дверь открыла горничная.

– Прошу прощения, здесь ли живёт Аполлинарий Матвеевич Гирин? – спросил Абрам, потом осёкся, – извините, вернее, проживал?

– Какое горе, мадам, какое горе, – запричитал заплаканный Арон.

– Что вам угодно, господа?

– Мы бы хотели поговорить с кем-то из близких родственников. Есть ли кто дома? – спросил Абрам.

– Есть, Эмма Христиановна, супруга Аполлинария Матвеевича, – сухо ответила горничная.

– Мы бы хотели с ней пообщаться, передайте ей мою визитную карточку, – и Абрам протянул братскую визитку.

Когда они вошли, Эмма сидела в столовой.

– Здравствуйте, госпожа Гирина, – сказал Абрам.

– Какое горе, мадам, какое горе, – опять запричитал Арон.

Эмма не проронила ни слова, она сидела как вкопанная, только изредка моргая.

– Мы принесли вам прискорбную весть: сегодня пополудни ваш супруг ушёл в мир иной. – Абрам закатил глаза к небу. – Нелепая, незаслуженная смерть для такого человека, на него случайно упал огромный цветочный горшок. Какая неосторожность. Мы принесли вам его шляпу, остальные вещи мы отдадим вам после того, как переоденем усопшего.

– Примите наши соболезнования, – Арон сморкался в платок и всхлипывал.

Эмма взяла шляпу, внимательно разглядела её и положила на стол. Спокойствие её объяснить было просто: по характеру она была в мать, аккуратную и рассудительную уроженку Северной Германии.

– Полиция уполномочила нас заняться процедурой погребения, – продолжал Абрам и, выдержав незначительную паузу, добавил: мы самое лучшее ритуальное бюро в городе.