Валерий Байдин - Толкования на русские народные сказки. Заветы древней мудрости

Народная сказочная словесность – это поток захватывающих поэтических образов, глубоких и мудрых иносказаний. Понять их мешают рационализм и схематизм, утвердившиеся в исследованиях последнего столетия: метод сведения «сюжета» к «сказочным схемам» и «комбинации мотивов» (Александр Веселовский), [19] Веселовский А. Н. Поэтика сюжетов // Веселовский А.Н. Собрание сочинений, Т. II, вып. I. СПб.: Издание Императорской Академии Наук, 1913, С. 500, 455. унифицирующий компаративизм и якобы универсальный эволюционизм (Эдуард Тейлор, Джон Фрезер), структурная антропология (Клод Леви-Стросс), классификация по «сюжетам» и «типам» (Антти Аарне, Стит Томпсон), [20] James George Frazer «The Golden Bough: A Study in Magic and Religion» (18901915); Claude Levi-Strauss «Anthropologie structurale» (1958); Aarne Antti, Thompson Stith «The Types of the Folktale: A Classification and Bibliography. Second Revision» (1961) и др. экзистенциальный психоанализ, [21] Веракса А. Н. О пользе волшебной сказки. Психоаналитический подход // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/o-polze-volshebnoy-skazki-psihoanaliticheskiy-podhod/viewer психоистория, [22] Патрушева С. В. Архетипы и жизненные сценарии в русских сказках. М.: Издательские решения, 2019 // URL: https://ridero.ru/books/arkhetipy_v_russkikh_skazkakh/freeText; оккультизм. [23] Антропософские интерпретации русских сказок: Кавтарадзе Г. А. О чём рассказывает русская сказка // URL: http://bdn-steiner.ru/modules.php?name=Books&g o=page&pid=13314; антропософские истолкования символики родственных со сказками русских былин: Прокофьев С. О. Пророческая былина. Ереван: Ной, 1992. С. 30. Автор истолковывает «особое отношение русского человека к своей земле и к той роли, которую при этом играет переживание света», с точки зрения «духовного познания /…/ современной михаэлической эпохи» (Там же. С. 34), при этом категория света является древнейшим архетипом русской культуры. См.: Байдин Валерий. Под бесконечным небом. Образы мироздания в русском искусстве. М.: Искусство – XXI век, 2018. С. 17–57; он же. Древнерусское предхристианство. СПб.: Алетейя, 2020. С. 84 и сл. Модернистские «прочтения» ведут к искажению глубинной символики древних сказок и сказочных притч. Их создавал и истолковывал народ, передавая новым поколениям важнейшие заветы веры, мудрости и воли к жизни.

К ошибочным выводам могут привести и «строгие методы научного анализа», на которых настаивал Владимир Пропп. Он признавал, что «поэтическое чутьё совершенно необходимо для понимания сказ-ки», [24] Пропп В. Я. Указ. соч. С. 23, 27; он же. Морфология сказки. Л.: Academia, 1928; он же: Исторические корни волшебной сказки. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1946. но заменял его изучением структуры и композиции, [25] Пропп В. Я. Русская сказка…, С. 196–197. полагал, что наиболее «устойчивым элементом» сказки являются «действия, или функции героев», [26] Там же. С. 101, 175. что «волшебная сказка вся строится <���…> по одной композиционной схеме, независимо от сюжета». [27] Там же. С. 240. Представление Проппа о том, что «любой научный закон всегда основан на повторя-емости», [28] Там же. С. 174. далеко не бесспорно и плохо приложимо к древней сказке, в которой сюжеты, по сути единичны и видоизменяются лишь в частностях. Научная строгость и обьективность в изучении народной сказки должна дополняться постижением её символики, внешнее описание – истолкованием. Преодолеть научные догмы и косность в восприятии русских сказочных притч позволяют методы литературной герменевтики и смысловой реконструкции. [29] Герменевтический метод в изучении сказок восходит к истолкованиям «сказочных мифов» и знаковых метафор в немецкой фольклористике середины XIX столетия, метод смысловой реконструкции опирается на идеи Ф. И. Буслаева о связи сказки и былины (Буслаев Ф.И. Славянские сказки // Отечественные записки. 1860. Т. СXXXII, № 10. Отд. I, С. 641–688.) и В. Н. Топорова о «языковой реконструкции мифа» (Топоров В. Н. Предыстория литературы у славян. Опыт реконструкции. М.: РГГУ, 1998. С. 9 и сл.; он же. К реконструкции бал-то-славянского мифологического образа Земли-Матери // Балто-славянские исследования 1998–1999. Вып. XIV. М.: Индрик, 2000. С. 240 и сл. Они основываются на интуиции – на том самом «поэтическом чутье», которое Пропп считал совершенно необходимым для исследователя.

Русские сказки в целом можно разделить на три части. Наиболее древние, можно считать всецело народными. Единственными целями их создания являлись религиозные и нравственные. В них сохранились следы почитания медведя («Царь-медведь», «Иванко Медведко», «Миша косолапый», «Девушка и медведь») и иных обитателей природного мира («Лягушка-царевна»), матери рода («Баба-яга»), душ предков-покровителей («Ивашко и ведьма»), дивного «небесного» света (*deiuo «сияющее небо»), солнца и священного огня («Покатигоро-шек», «Жар-птица и Василиса-царевна»), отголоски дохристианских обрядов и поверий.