Александр Неусыхин: Общественный строй лангобардов в VI-VII веках

Несвобода альдия сказывается прежде всего в том, что он не имеет права без разрешения патрона продавать свой земельный участок или сидящих на нем рабов [77], другими словами, не может распоряжаться своим держанием и, очевидно, прикреплен к нему. В этом смысле он не отличается от раба; за проступки по отношению к альдиям штраф идет "господину" альдия, так же, как за проступки по отношению к рабам - хозяину раба [78] (рабы и альдии в соответствующих статьях эдикта прямо сопоставлены) [79], причем патрон альдия назван его господином; за кражу, учиненную альдионкой или рабыней, отвечает господин [80]. Таким образом, альдий находится в поземельной и в личной зависимости от своего патрона, в сущности мало чем отличающейся от зависимости раба. Однако альдию все же были свойственны какие-то элементы личной свободы. В то время как браки между свободными и рабами запрещены [81] и ведут к обращению в рабство свободной женщины, вышедшей за раба, женитьба альдия на свободной еще не делает эту последнюю рабыней, она может после смерти мужа - при соблюдении известных условий вернуться к своим родным в качестве свободной женщины [82], более того, эдикт прямо указывает на то, что альдионка, вышедшая замуж за - раба, теряет свою свободу. В другом параграфе альдионка определяется как женщина, рожденная свободной матерью [83]. Некоторые вольноотпущенные, как показано выше, попадали в результате освобождения в положение альдиев, и эдикт иногда прямо сопоставляет альдиев и вольноотпущенных [84], но само собою разумеется, отнюдь не всякий альдий был вольноотпущенным и что даже большей частью альдии не были таковыми. Однако упомянутая "личная свобода" альдиев во время издания эдикта Ротари уже стала призрачною. Единственным реальным отличием альдия от раба является в то время его имущественное положение: альдий имел в своем пользовании не только участок земли, но и рабов [85], в то время как далеко не всякий раб сидел на земле, и в качестве имущества раба указан только скот. Соответственно и стоимость личности альдиев несколько выше стоимости раба (за убийство альдия полагается 60 солидов, за убийство раба - министериала - 50 солидов [86], за убийство рабов других низших разрядов - 16-25 солидов). Правда, за увечья, причиненные альдию, штраф иногда уплачивается сообразно индивидуальной оценке личносги данного альдия; но эти колебания здесь не так значительны, как внутри слоя свободных. Итак, альдии - зависимые земельные держатели, "полусвобода" которых ближе к "несвободе", чем к свободе.

Наряду с альдиями существует частично совпадающий с ними по личному составу слой вольноотпущенных, обозначаемых в эдикте римским термином "liberti" и обязанных оставаться под покровительством их общих господ [87]. Однако понятие "вольноотпущенный", как было показано выше, не совпадает с понятием "альдий". В соответствии с этим судьба отдельных вольноотпущенных могла быть весьма различна: одни из них становилась альдиями, в то время как другие поступали на службу к герцогам или частным лицам. Это различие судеб объясняется, конечно, разницей в имущественном положении данных лиц и в степени полноты приобретенной ими свободы. Но была еще и третья возможность: некоторые вольноотпущенные, не имевшие земельных участков, стремились тем или иным способом приобрести их. Может быть, именно этих безземельных вольноотпущенных имеет в виду та статья эдикта Ротари, которая говорит о предоставлении на известный срок одним лицом в пользование другому земли с домом и рабами и заключении между контрагентами этой сделки письменного договора об ее условиях, получившего название "libellus" [88].

Эта статья эдикта является указанием на возникновение слоя зависимых арендаторов "либелляриев", упоминаемых в грамотах VIII - Х вв. и в законодательстве VIII в. Как видно из более поздних данных, либеллярии были не просто арендаторами по римскому образцу, но находились и в личной зависимости от владельца земли, который был обязан был отвечать за убийство, совершенное либеллярием, несмотря на то, что последний считался свободным человеком [89]. Таким образом, все эти промежуточные группы (альдии, низший слой вольноотпущенных, лабеллярии) имеют явную тенденцию к слиянию в одну массу зависимых держателей, - тенденцию, которая, однако, ко времени эдикта Ротари скорее наметилась, чем завершалась.

Ниже этих промежуточных групп стоят рабы. Они распадаются на несколько разрядов сообразно их функции и роли в хозяйстве господина: а) рабов-министериалов, б) рабов, обрабатывающих земельные участки и живущих вместе со своими семьями в отдельных дворах (massae), откуда и название servi massarii, в) домашних рабов (к которым относились также пастухи и некоторые категории ремесленников). Внутри каждого из этих разрядов различался начальствующий персонал (magistri) и подчиненные [90]. Значительная роль рабства и альдионата во времена эдикта Ротари объясняется не только ходом внутренней эволюции лангобардского общества, но и его соприкосновением с населением бывшей римской Италии. Известно, что в число альдиев вошли бывшие римские колоны и что ряды лангобардских рабов пополнялись римскими рабами. Эдикт не проводит различия между римскими и лангобардскими рабами (за исключением одного случая, который, впрочем, поддается и иному истолкованию). И те, и другие по своему фактическому положению весьма приблизились к крепостным держателям и стояли одинаково далеко как от римских рабов времен империи, так и от слабо эксплуатируемых германских рабов эпохи Тацита.