Николай Шпанов - Поджигатели. Цепь предательств

Генерал притянул к себе сына за лацканы пиджака.

- Слушай, мальчик, я тоже кое-что вижу! Мало ли что мне не нравится, но интересы империи я ставлю выше этих мелочей. Дай срок, и мы будем сидеть верхом на Европе!

- Боюсь, сидеть будет довольно неспокойно...

- Тот, кто так думает, плохой немец!

- А Эрнст, по-твоему, хороший немец?

Генерал развел руками:

- Конечно, они могли бы быть повоспитанней, но что делать... Таково время, сынок. Трудное время!

Эгон решился:

- Хочешь узнать... кое-что об Эрнсте?

- Кажется, я знаю уже достаточно, - проговорил генерал, но все же вопросительно уставился на сына.

Эгон коротко рассказал отцу о том, что видел в зеркале в спальне матери. Генерал сидел как каменный. Сухие старческие пальцы впились в потертую кожу подлокотников. Глаза были устремлены на лицо Эгона.

Эгон кончил. Генерал продолжал молчать. Его взгляд был все так же неподвижен. Эгон испугался:

- Папа!..

Генерал решительно поднялся и пошел прочь из комнаты.

Он миновал коридор и толкнул дверь в комнату Эрнста.

На шум прибежала испуганная фрау Шверер.

Генерал молча рылся в вещах Эрнста, обшарил письменный стол, рылся в карманах висевшей в шкафу одежды.

Эгон и фрау Эмма стояли молча. Они не решались ни помогать генералу, ни мешать ему. Теперь Эгону хотелось, чтобы обыск кончился ничем; было жаль старика.

Истерический вскрик матери вывел его из задумчивости. Он поднял голову и увидел генерала, подносящего к самому носу жены блестящий золотой.

- Твой Эрнст не только воришка... Самое страшное то, что он дурак!..

Будильник задребезжал над ухом Эрнста, как всегда, в восемь. Эрнст хотел было повернуться на другой бок, но вспомнил, что до отъезда отца на службу следует показать ему составленный Золотозубым протокол, якобы изобличающий Анни в краже драгоценностей. Он позвал мать и отдал ей документ. Фрау Эмма долго стояла перед дверью генеральского кабинета, прежде чем решилась постучать. Узнав о протоколе, Шверер приоткрыл дверь и выхватил лист из рук жены. Прочитав протокол, он распахнул дверь. Фрау Эмма в страхе попятилась.

- Эрнста! - прохрипел генерал.

Эрнст пошел к отцу в пижаме, с бледным, помятым лицом, тщетно пытаясь вызвать в нем выражение независимости. Его губы кривились в смущенную усмешку, глаза беспокойно бегали, уклоняясь от встречи со взглядом генерала.

В отчаянии охватив голову руками, генерал пробежался по кабинету.

- Идиот, совершенный идиот! - крикнул он. - Не понимает того, что в руках этих скотов Анни выболтает все, решительно все!

- Она ничего не знает.

- Идиот, боже мой, какой идиот! - повторял генерал. - Иметь с ними дело каждый день и не понимать того, что они выколотят из Анни правду, доберутся до истинного вора!

- Если они этого захотят, - пробурчал Эрнст, но Шверер, не слушая, ткнул протоколом в лицо Эрнста так, что тому пришлось отдернуть голову.

- Можешь использовать это в клозете! - крикнул генерал.

- Я тебя не понимаю...

Генерал побагровел.

- Врешь!

- Если ты будешь так разговаривать, я уйду.

- Попробуй! - заорал Шверер.

- Папа...

- Анни должна быть здесь сегодня же!

- Это немыслимо!

- А мыслимо, что все мои враги начнут болтать, что сын Конрада фон Шверера вор? Это мыслимо?!

- Кто смел сказать такую ложь? - Возмущение Эрнста выглядело почти естественно. Он сделал отчаянною попытку перейти в наступление: - Анни созналась! Для правосудия этого достаточно.

- Правосудие! А где гарантия, что ваше "правосудие" не будет держать этот камень за пазухой против меня?..

Генерал потер лоб и сказал:

- Если дело сегодня же не будет ликвидировано и Анни не будет здесь, я... - Он замялся, не зная, что сказать. Неожиданно для самого себя крикнул: - Тогда ты освободишь от своего присутствия мой дом!

Это не входило в планы Эрнста.

- Мое дыхание отравляет здесь воздух? - с кривой усмешкой пробормотал Эрнст. - Не то, что тихая жизнь любимчика Отто... А ты уверен, что он не приставлен к тебе для того же, для чего был приставлен к Гауссу?..

Прежде чем Эрнст успел оценить эффект своих слов, генерал схватил его за грудь. Тяжелая пощечина звоном отдалась в ухе Эрнста. Шверер толкнул сына так, что тот, ударившись о стол, полетел на пол.

Эрнст тотчас сообразил, что переборщил. Неосторожное сообщение об Отто может стоить ему головы! Гестапо не простит болтливости. Он может быть кем угодно - вором, убийцей, шантажистом - только не болтуном! Прежде всего нужно удержать старика от разговора с Отто. Чем?.. Чем?.. Анни!