Наталия Лебина - Проституция в Петербурге - 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

Сентиментальность петербургских проституток вовсе не являлась гарантией их искреннего желания «исправиться». Настоящие профессионалки — весьма узкий слой в среде жриц Венеры — вообще не стремились к этому и не нуждались в системе реабилитации, которая сводилась к душеспасительным беседам. Обычно они сами находили формы адаптации в обществе после окончания своей «работы». Основная же масса петербургских проституток отличалась, по мнению многих медиков и юристов, поразительной «бесхарактерностью». Яркий психологический портрет этих женщин дал П. И. Обозненко: «В минуту умственного отрезвления они, по-видимому, вполне сознают весь ужас своего положения и являются в дом милосердия с твердым намерением покончить с прошлым и встать на честный путь, но укоренившаяся привычка к праздности и пьяным оргиям, отвращение к физическому труду заставляют их очертя голову снова бросаться на знакомый путь разврата, болезней и преждевременной смерти» [231] Там же, с. 1876. . Любые внушения в среде такого рода женщин могли иметь сугубо временное воздействие. Еще меньший эффект давала трудотерапия. Большинство продажных женщин могли заниматься физическим трудом, а именно мытьем полов, стиркой, починкой белья, и до вступления на путь порока, но грубая физическая работа теперь не привлекала их. Они тяготились условиями жизни в доме милосердия, чаще всего просто сбегали оттуда и возвращались к прежним занятиям. Вероятно, такие факты и укрепили многих врачей и полицейских чинов в мнении о принципиальной невозможности исправления проститутки. Неудивительно поэтому, что именно у врачей-практиков на рубеже XIX—XX вв. стали популярными идеи Ч. Ломброзо о врожденной склонности к проституированию.

Однако малая эффективность деятельности учреждения социальной реабилитации, как представляется, вовсе не была следствием появления среди жительниц Петербурга особого слоя женщин, генетически предрасположенных для торговли собой. Думается, суть неудач здесь в другом. Принципы деятельности дома милосердия восходили к примитивно-христианской трактовке проблемы проституции. Не лучшим образом сказывалось и влияние аболиционизма, выдававшего каждую продажную особу за невинную жертву общественного темперамента. Социальную помощь падшим женщинам необходимо было организовывать сугубо дифференцированно. Конечно, встречались проститутки с явными признаками психических отклонений и тяжелых болезней, и их в первую очередь надо было лечить, отделив от массы нравственно распущенных особ. При организации системы социальной реабилитации продажных женщин важен также учет всех их особенностей. П. И. Обозненко писал о необходимости изоляции именно старых проституток, шансы на исправление которых минимальны. Кроме того, для действительного возвращения на путь «честной жизни» важно было оторвать женщину от привычной среды, от доступных соблазнов, поставить ее в принципиально иные жизненные условия. Но самым главным, вероятно, являлось четкое понимание, кого необходимо лечить и исправлять. Нелепо было воспитывать женщину, сознательно выбравшую путь профессиональной проституции, добровольно зарегистрировавшуюся во Врачебно-полицейском комитете, регулярно являвшуюся на медицинские осмотры.

В условиях существования регламентированного института проституции такие особы сами лишали себя части гражданских прав, занимаясь более легким, с их точки зрения, трудом. Совершенно иной подход требовался к нравственно не уравновешенным личностям, врожденным истеричкам, алкоголичкам, неспособным самостоятельно распорядиться своей судьбой. И конечно, особые методы должны были применяться в работе с несовершеннолетними проститутками. Однако для того, чтобы организовать результативно действующую систему реабилитации, нужны были не сентиментальные призывы к освобождению падших женщин от кабалы надзора, а, напротив, обширная информация о состоянии их здоровья, социальных характеристиках и т. д. На первых порах дать такую информацию мог именно Врачебно-полицейский комитет, против которого так активно боролись аболиционисты, что, кстати, отнюдь не способствовало возвращению публичных женщин к нормальной жизни.

Но, к счастью, дом милосердия, в котором накануне 1917 г. работал С. Я. Кульнев, профессор женского медицинского института, одновременно выполнявший обязанности главного врача Калинкинской городской больницы, оказался не единственным учреждением, занимавшимся проблемами социальной адаптации проституток. Чрезвычайно интересной даже с сугубо скептических позиций нашей жизни видится деятельность Российского общества защиты женщин. В его работе активно участвовали члены царской фамилии — принцессы Е. М. Ольденбургская и Е. Г. Саксен-Альтенбургская.