Линн Виола - Крестьянский бунт в эпоху Сталина - Коллективизация и культура крестьянского сопротивления

Книга «Крестьянский бунт в эпоху Сталина» преимущественно (но не исключительно) посвящена событиям 1930 г., ключевого для процессов коллективизации. В ней предпринята попытка продемонстрировать читателю, что размах крестьянского восстания в этот период был гораздо серьезнее, а его роль — далеко не столь однозначной, как ранее предполагали ученые; что сущность восстания и принимаемые им формы уходят корнями в особенности крестьянской культуры и Советского государства эпохи Сталина. Книга охватывает лишь часть истории крестьянства периода коллективизации, но именно ту часть, которая наиболее ярко отражает переживания, ценности и пути крестьянства, предстающего как особое культурное сообщество. Исследование начинается с анализа отношений государства и крестьянства в период от революции 1917 г. до коллективизации, затем обращается к различным аспектам крестьянской «политики». Объектом изучения служит сложная сеть установок, верований, моделей поведения и действий, образующих крестьянскую культуру сопротивления.

Когда крестьяне прибегают к актам сопротивления, они «высказываются в полный голос». Тем самым историки получают нечастую возможность зафиксировать и проанализировать модель поведения этого обычно недоступного их рассмотрению слоя общества. Взгляд сквозь призму сопротивления помогает выделить ключевые характеристики крестьянского общества, его культуры и политики. Мосты, ведущие нас к пониманию крестьянского мира, складываются из таких элементов его сопротивления, как дискурс, стратегия поведения, действия, в свою очередь находящих выражение в слухах, фольклоре, культуре, символической инверсии, пассивном сопротивлении, насилии и бунте. Историки разных стран и поколений отмечали, что именно через эти аспекты сопротивления проявляются сознание крестьянства, его ценности и верования {4} 4 Обсуждение вопроса см.: Moon D. Russian Peasants and Tsarist Legislation on the Eve of Reform: Interaction between Peasants and Officialdom. London, 1992. P. 2; Perry E.J. Rural Violence in Socialist China // The China Quarterly. 1985. No. 2. P. 414; Ranger T. Peasant Consciousness: Culture and Conflict in Zimbabwe // Peasants and Peasant Societies / ed. by T. Shanin. 2 nd ed. Oxford, 1987. P. 312; Scott J. С The Moral Economy of the Peasant: Rebellion and Subsistence in Southeast Asia. New Haven, 1976. P. 145. .

В эпоху коллективизации наиболее отчетливо выступает феномен, который можно обозначить как культуру сопротивления — присущий крестьянству особый стиль коммуникации, поведения и взаимодействия с элитами, характерный для всех времен и стран. В этом стиле стремление диктовать свою волю власти, протестовать против ее шагов сочетается с попытками приспособиться к установленному ею режиму посредством обхода законов, организации восстаний и других пассивных и активных форм народного сопротивления, вызванных необходимостью защищать свое существование и свою самобытность. При этом культура, оказавшаяся в подчиненном положении по отношению к культуре господствующей, опирается на собственные институты, традиции, ценности, ритуалы, способы выражения и оформления сопротивления.

Вступив на путь сопротивления коллективизации, крестьянство проявило свою обособленность от советской власти и антитетичность ей. Единство и солидарность, которые оно продемонстрировало, были не столько следствием минимального уровня различий в социально-экономическом положении общин (тезис, лежащий в основе работ западных авторов {5} 5 См.: Lewin M. Russian Peasants and Soviet Power. Chaps. 2, 3. ), сколько результатом нарушения государством интересов крестьянства в целом. Самооборона сплотила его как культурное сообщество, стремящееся выстоять против лобовой атаки государства на экономику крестьянского подворья, деревенские обычаи и образ жизни. Во многих местах восстание возглавили женщины, в сферу интересов которых коллективизация вторгалась грубее всего. Под ударом оказались домашнее хозяйство, приусадебный участок и скот, а также воспитание детей и прочие аспекты семейной жизни. Крестьяне сплотились в противостоянии нарушению своих жизненно важных экономических, социальных и культурных интересов и традиционного уклада, основанного на малом сельскохозяйственном производстве, семейном хозяйстве и общинной жизни {6} 6 См.: Shanin T. Defining Peasants. Oxford, 1990. P. 23–27. . Солидарность, возникшая в ответ на наступление на интересы крестьян, заложила фундамент культуры сопротивления.

Единство, которое советское крестьянство продемонстрировало в период коллективизации, не зависело от социально-экономических процессов и даже не являлось типичной чертой крестьянской общины. Коллективизм и общинность служили образцом, идеалом деревенской жизни, ее высшей ценностью, но далеко не всегда отражали реальность. В обычное время крестьянское общество характеризовалось значительной степенью сегментации и внутренней стратификации. Жители деревни разделялись по уровню обеспеченности, принадлежности к семейным кланам, по полу, возрасту, группам интересов, по принципу «свой-чужой». Коллективизм, единство и равенство были важными ценностями и нормами в деревенском этосе, однако столь же или даже более важную роль играли в нем средства принуждения, которые патриархальная властная структура деревни применяла к непокорным, несогласным, а порой и просто другим голосам, раздающимся в общине [4] См., напр.: Dobrowolski К. Peasant Traditional Culture // Peasants and Peasant Societies. Он пишет: «Те, чье поведение отличалось от принятого в их классах или группах [среди крестьянства], столкнулись с такими репрессивными мерами, как насмешки, упреки, бойкот, остракизм или даже применение официальных правовых санкций» (с. 272). .