Владислав Уруков: Государство Волжская Болгария: историко-правовой очерк

Римской империи мирно на условии, что они помогут охранять имперские границы от иных «варварских» племён, надвигавшихся с востока или севера. В других случаях германцы силой проложили себе дорогу в римские провинции. Как те, кто пришёл в качестве союзника императора, так и те, кто пришёл как его враг, одинаково провозгласили контроль над оккупированными ими провинциями. Некоторое время каждое германское племя казалось находящимся в постоянном движении, продвигаясь далее и далее на юг и запад. Так, вандалы и аланы [25], выдвинувшись к дунайской границе, вторглись сначала в южную Галлию и затем в Испанию, откуда вандалы, в конечном счете, проникли в Африку и поселились у древнего Карфагена.

Следуя по стопам германцев, Гунны расположились в Паннонии на среднем Дунае.

О том, какими были ворвавшиеся в конце V в. в Европу завоеватели некогда оседлых и цивилизованных Гунну и какими представились они европейцам, наиболее подробно рассказывается в «Истории» Аммиана Марцеллина [26], писавшего свое сочинение в тенденциозной форме в последней четверти IV в.: «Они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями трав и полусырым мясом всякого скота… У них никто не занимается хлебопашеством и не касается сохи. Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение, как к гробницам». И далее: «Придя на изобильное травою место, они располагают в виде круга свои кибитки и питаются по-звериному; истребив весь корм для скота, они снова везут, так сказать, свои города, расположенные на повозках. Гоня перед собой упряжных животных и стада, они пасут их. Все, кто по возрасту и полу непригодны для войны, держатся около кибиток и занимаются мирными делами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховою ездою, считает позором ходить пешком».

Высказывания римского историка вызывает больше вопросов, чем ответов. Аммиан Марцеллин никогда не участвовал в походах против гуннов. Он, как указывают первоисточники, не имел каких-либо контактов с представителями Гуннов, не видел их лица, воевал только в составе римских войск против персов на Востоке, между тем в своей работе описал ужасов в отношении Гуннов. Его характеристику Гуннов следует признать необъективным и сфабрикованным. Другие римские авторы также пишут небылицах о Гуннах, при этом также в большинстве своем ссылаясь Аммиана Марцеллина. Большинство западноевропейских авторов Средневеквья Новое и Новейшее время характеризуя Гуннов, как правило, также ссылаются на Историю Ам-миана Марцеллина. К сожалению, тенденциозность и предвзятость в освещении истории Гуннов, используя выдержки из необъективных сочинений Аммиана Марцеллина и других римских авторов, имеют место и в сочинениях современных российских авторов о Гуннах 1. Это отчасти было связано тем, что нашествие на Европу гуннов вызывало у христианских мыслителей, римских историков и суеверного населения эсхатологические настроения. Они воспринимали мир как Римскую империю, и крах последней казался катастрофой общего миропорядка. Нашествие воспринималось в контексте обещанного конца света, а сходность названий готов и магов с указанными в Библии «гогами» и «магогами», только усиливали общее впечатление. Такая демонизация, продиктованная ненавистью и страхом, помешала латинским историкам объективно исследовать гуннов, вследствие чего они представлены в ложном свете- [27] [28]

Однако, сказания римских авторов опровергаются фактическими обстоятельствами и историческими данными о Гуннах. Достаточно сказать, что Гунны в период наивысшего расцвета имели свою денежную систему, а вождь Гуннов Атилла воспитывался в Римском императорском дворе, свободно владел латынью и другими языками того времени, совершенстве знал основы государственного устройства, а позже, чеканил монеты под своим именем. Профессор Л. Н. Гумилев отмечает то, что имя гуннов стало синонимом жестоких убийц, – очередной миф, созданный древними авторами в угоду готским вождям, фактически контролировавшим Испанию, Галлию, Рим, Константинополь.

Приск Панийский оставил самый яркий, списанный с натуры правдивый портрет вождя Гуннов Аттилы. Приск описывает его как мудрого, грозного правителя, который ведёт активную международную политику. Несмотря на мощь своего государства, он действует осторожно и воздерживается от открытого разрыва отношений с Византией. В противоположность Аммиану, посол к гуннскому царю Аттиле Приск Панийский так описывает гуннов в середине V века: Переправившись через какие-то реки, мы приехали в огромное селение, в котором, как говорили, находились хоромы Аттилы, более видные, чем во всех других местах, построенные из брёвен и хорошо выстроганных досок и окружённые деревянной оградой, опоясывавшей их не в видах безопасности, а для красоты. За царскими хоромами выдавались хоромы Оногесия, также окружённые деревянной оградой; но она не была украшена башнями подобно тому, как у Аттилы. Внутри ограды было множество построек, из которых одни были из красиво прилаженных досок, покрытых резьбой, а другие – из тёсаных и выскобленных до прямизны брёвен, вставленных в деревянные круги. Поскольку дружина у них состоит из различных варварских народов, то и дружинники, кроме своего варварского языка, перенимают друг от друга и гуннскую, и готскую, и италийскую речь 1.