Владислав Уруков: Государство Волжская Болгария: историко-правовой очерк

Одна из основных наиболее правдивых гипотез связывает Гуннов с Хунну (Сюнну) – народом, который обитал на севере Китая, в излучине реки Хуанхэ. Он упоминается в китайских источниках с III века до н. э. и это был первый народ, создавший в Центральной Азии обширную кочевую империю. В 48 году н. э. хунну разделились на две ветви, северную и южную. Потерпев поражение от сянби и Китая, объединение северных Хунну распалось, и его остатки мигрировали в западном направлении. Помимо созвучия имён на генетическую связь между Гуннами и Хунну Центральной Азии указывает ряд категорий материальной культуры, в особенности в сфере военного дела, характерной чертой которого было использование сложносоставного лука.

В историографии XVIII – 1-й пол. XIX веков Гунны считались монголами. Впервые эту точку зрения высказал Паллас, а затем поддержали Бергман и Тьерри. Жозеф де Гинь первым высказал мнение, что Гунны могли быть по происхождению тюрками или прототюрками. Английский учёный Питер Хизер считает Гуннов т. н. «первой группой тюрков», вторгнувшихся в Европу. Турецкий исследователь Кемаль Джемаль видит подтверждение этой версии в фактах сходства названий и имён в тюркских и гуннских языках. Данную версию принимает также венгерский исследователь Дьюла Немет.

По мнению тюрколога И. Л. Кызласова, археологическая материальная культура Гуннов резко отличает их от тюркских народов и, напротив, сближает с монголо-маньчжурскими. Так, в частности, для всех тюркских народов характерно жилище, именовавшееся общетюркским термином «иб», изначально стационарное, но послужившее прообразом конструкции юрты; напротив, Гуннам свойственны землянки с Г-образной лежанкой [18]. О монгольском происхождении Гуннов писал Н. Я. Бичурин [19]. Из современных исследователей монгольскую теорию поддерживает А. С. Шабалов [20].

Исследование ДНК скелета элитного гунна из Музея естественной истории (г. Будапешт, Венгрия), датированного средней третью V века, показало, генетически Гунны были неоднородны: одна группа происходила из Восточной Азии (хунну), а другая – была генетически похожа на центральноазиатских кочевников (саки).

В европейских источниках первые упоминания о Гуннах датируются II веком н. э. и относятся к региону в восточной области Прикаспия. Однако среди исследователей нет уверенности, касаются ли данные известия собственно Гуннов, либо являются простым созвучием.

Представляется, что часть гуннов подошла к Волге и Кавказу во второй половине веке нашей эры, а другая часть Гуннов объединилась с ними чуть ли не через столетия. Эта часть Гуннов вынуждена была покинуть Родину после их поражения от китайцев и перекочевать к соплеменникам. В основном они представляли Гуннов, вытесненных китайцами из Монголии и других мест исторического обитания.

Следует согласиться с Джафаровым Ю. Р., который исследовал периоды первоначального расселения Гуннов. Учёный пришел к следующим выводам. Во второй половине II в. н. э. в позднеантичной греческой историографии впервые появляется новый этнический термин – гунны. Он встречается в двух источниках II в. н. э. – в стихотворном описании ойкумены (обитаемой земли) Дионисия Периегета и «Географическом руководстве» Клавдия Птолемея. По мнению одних исследователей, упоминаемые Птолемеем в описании племен Европейской Сарматии «хуны» (гунны) помещены в степи левобережья Днепра. По мнению других – на Днестре или между Манычем и низовьями Кубани. Так или иначе, исследователи принимают в основном тождество хунны – гунны и расходятся лишь в вопросе о более или менее точной их локализации на карте. Несколько иное положение существует в отношении гуннов Дионисия, о которых до сих пор в научной литературе ведется дискуссия, направленная на само их существование в исторической литературе. Дело в том, что одним из исследователей было выдвинуто предположение о том, что Дионисий писал не гунны (по-гречески унной), а уитии, не имеющие к гуннам никакого отношения. Несмотря на то, что время от времени эта точка зрения обсуждается в научной литературе, тем не менее большинством исследователей признается достоверность упоминания гуннов Дионисием. И, как в случае с гуннами Птолемея, мнения расходятся в их размещении на карте. Гуннов Дионисия помещают то между Аральским и Каспийским морями, то на Волге, то на берегу Каспийского моря. Между тем вопрос о локализации гуннов Дионисия является отправным для исследования хода исторических событий, связанных с начальным этапом гуннского движения на запад и первым появлением их в Восточной Европе. Поэтому остановимся на этом вопросе подробнее и попытаемся разобраться, где именно Дионисий помещает своих гуннов. «Фигура всего Каспийского моря, – пишет Дионисий, – представляет собой закругляющуюся окружность; его, пожалуй, не переплывешь на корабле в три лунных круга, столь велик этот трудный путь. Устремляясь снова на север, оно (Каспийское море) соединяется с течением океана… Я расскажу (теперь) все о том, какие племена живут вокруг него, начав с северо-западной стороны. Первые – скифы, которые населяют побережье возле Кронийского моря (океана) по устью Каспийского (моря); потом – унны, а за ними – каспии, за этими – воинственные албаны и кадусии, живущие в гористой стране; вблизи их – марды, гирканы и тапиры…». Итак, как ясно следует из данного отрывка, Дионисий начинает перечисление племен, обитающих «вокруг» Каспийского моря, с северо-западной стороны. При этом автор довольно четко представляет себе понятия «север», «запад», «юг», «восток», правильно ориентируется по частям света, что определенно вытекает из других частей контекста и является, пожалуй, одним из наиболее важных отправных пунктов его географических представлений. Поэтому последовательность перечисляемых им племен нельзя понимать иначе, как только по направлению к югу вдоль западного побережья Каспийского моря. Ибо Дионисий подчеркивает, что начинает описывать племена именно с северо-западной стороны, так как на севере, согласно античной географической традиции, которой следует Дионисий, Каспийское море своим «устьем» «соединяется» с океаном, тем самым как бы разделяясь им на западную и восточную половины. Первыми в описании следуют «скифы», которых Дионисий помещает возле Кронийского моря (океана) по «устью» Каспийского моря (возможно, что «устьем» подразумевается дельта Волги). Затем, т. е. южнее по западному побережью Каспийского моря, следуют унны (т. е. гунны), после которых сразу же названы каспии, албаны, кадусии, марды (или амарды), гирканы и тапиры (тапуры). Таким образом, за исключением каспиев, которые в данном случае, видимо, перепутаны местами с албанцами (каспии, как известно, обитали южнее устьев Куры и Аракса, т. е. южнее собственно албанских племен), возможно, в угоду рифме (описание Дионисия все же стихотворное), последовательность племен, действительно обитавших вдоль Каспийского моря территории Албании на западе до Гиркании и Тапуристана (Табаристана в Иране) на юго-востоке, в целом выдержана верно и совпадает с аналогичным перечислением этих же племен знаменитыми географами древности (Эратосфен, Патрокл, Страбон, Плиний, Птолемей и др.). С другой стороны, если учесть, что Дионисий помещает гуннов по соседству с албанами и каспиями, между скифами и албанами, т. е. именно в северо-западной части Прикаспия, откуда, собственно, и начинает свое перечисление, а не в противоположном направлении (северо-восток), где их, например, локализуют между Каспийским и Аральским морями, то отсюда ясно следует, что гуннов вполне можно локализовать там, где их упоминает сам Дионисий. Завидная точность для античного автора, и это несмотря на далеко несовершенные географические представления II в. н. э. Таким образом, исходя из проделанного нами анализа сообщения Дионисия о новом как для второй половины II в. н. э., так и для этнической номенклатуры Кавказа этнониме, пожалуй, можно сделать следующий вывод: к 160 г. (время написания труда) какая-то группа племен, ставшая известной под названием «гунны», уже перешла Волгу и обитала в степях северо-западного Прикаспия. В связи с сообщением Дионисия о нахождении какой-то группы гуннских племен в степях северо-западного Прикаспия по крайней мере уже со второй половины II в. вполне вероятными представляются сведения о гуннах в источниках V в., где первое упоминание о них восходит к первой половине III в. в труде Агафангела. Такое сопоставление необходимо еще и потому, поскольку в научной литературе существует вполне определенная точка зрения о недостоверности сведений источников о гуннах до V в. Что ж, попытаемся разобраться и в этом вопросе. Итак, согласно Агафан-гелу, царь Хосров (217–236) из династии Аршакидов, на следующий год после гибели последнего парфянского царя Артабана V (213–224) и захвата власти в Иране основателем новой династии Сасанидов Ардаширом I (224–241), т. е., по-видимому, около 225 г., «… собрал войска албан и иберов, открыл ворота алан (Дарьял) и твердыню Чора (Дербент); он (Хосров) вывел войско гуннов для того, чтобы напасть на персидскую землю. Быстро прибыло (к нему) в поддержку много сильных и храбрых отрядов конницы алан, люпинов, чилбов, каспиев и других (народов) из тех областей, чтобы отомстить за кровь Арта-бана». Второе упоминание гуннов в тексте Агафангелу откосится ко времени царствования царя Трдата III (287–332), где говорится, что Трдат «силой изгнал» вторгшихся с Северного Кавказа гуннов. Это же самое событие, видимо, более подробно отражено у Мовсеса Хоренаци, где, по его словам, Трдат «через земли албан» выступил навстречу вторгшимся с Кавказа, так называемым «северным народам». Однако в отличие от сообщения Агафангела, который называет врагов Трдата просто «гуннами» (хоны), Мовсес Хоренаци связывает столкновение Трдата в Албании на Гаргарейской равнине (совр. Мильская степь, бассейн реки Каркарчай) с басилами. Согласно Хоренаци, Трдат в единоборстве победил царя басил, после чего войска неприятеля обратились в бегство, но Трдат «пошел по их следам и преследовал до земли гуннов» [21].