Юрий Мухин - Загадка 37-го. Три ответа на вызовы (сборник)

И еще несколько слов о докладе. Кроме аплодисментов, ему сопутствовало и кое-что другое: 6 раз в него вторгались возгласы из зала „Правильно!“, 5 раз в стенограмме стоит помета „Смех“, 2 раза – „Общий смех“, 1 – „Общий хохот“, „Хохот всего зала“. Так он говорил. Так его принимали…

Во время речей Ельцина толстосумы не смеялись. Они делали это про себя или хохотали во все горло, уже придя домой. Почему я так думаю? Да потому, что, когда Власов стал добиваться встречи с Гитлером, тот, потирая руки, сказал Гиммлеру: „Примите его. И передайте, чтобы ко мне эта перебежавшая свинья больше не совалась“. – И захохотал…»

Браво, Бушин!

А вот что в ноябре-декабре 1941 года в своем дневнике записал великий мыслитель В. И. Вернадский: «…Мне вспомнились высказывания Ивана Петровича Павлова… Он определенно считал, что самые редкие и самые сложные структуры мозга – государственных деятелей Божьей милостью, если так можно выразиться, прирожденных. Особенно ясно для меня становится это, когда в радио слышится Сталина речь… такая власть над людьми, и такое впечатление на людей…

По-видимому, он готовил себе заместителем Кирова, убийство которого партийными кругами, может быть, – смертельный удар для партии…»

Так думал Вернадский. Нам же приходится разбираться со слухами о том, что Кирова убил Сталин!

Подступаясь к этой теме, мы, вполне естественно, поинтересовались мнением на этот счет компетентных органов. Ответ был получен следующий:

«Нам неизвестны официальные документы каких-либо следственных или судебных органов, которые опровергали бы материалы судебных процессов, связанных с убийством С. М. Кирова.

Высказанные на XXII съезде Н. С. Хрущевым подозрения, основанные на рассказах отдельных лиц, подтверждения не получили.

В связи с тем, что по этому вопросу прямых обвинений в адрес И. В. Сталина не высказывается, опровергать их нельзя…»

Интересно получается. Клеветать можно – опровергать нельзя! Ну что же, нам придется впервые за 40 лет рассказать о ходе официального судебного расследования. Слово Василию Федоровичу Алексееву. На тех знаменитых московских процессах был политруком роты охраны. Впоследствии блестяще закончил две академии, аспирантуру. Он до сих пор не может смириться со лживостью реабилитации троцкистов, стучится во все инстанции. Его свидетельские показания засняли многие телекомпании мира. Правда оказалась не нужна лишь в родном Отечестве.

Итак: «31 января 1934 г. проходил XVII съезд большевистской партии. С. М. Киров выступал на этом съезде. Он разоблачил лидеров правотроцкистского подполья как „просидевших в обозе“. Он высмеял Зиновьева, Каменева, Рыкова и т. д. В этой речи Киров произнес такие слова, которые окажутся для него впоследствии роковыми: „Когда-то Троцкий… – тут он запнулся, помолчал и продолжил: – Вспоминаешь имя этого человека, и сразу нехорошо на душе становится. Будь он трижды проклят, чтобы имя его произносить на наших съездах!“

Троцкий в это время находился в Осло. В феврале он прочитал в газете речь С. М. Кирова, пришел в бешенство и через связного троцкиста Путну, который был военным атташе в Берлине, дал команду правотроцкистскому подполью в первую очередь убить Кирова. В апреле 1934 года на даче у Зиновьева в Ильинском (под Ленинградом) состоялось совещание при участии Каменева, Зиновьева, Евдокимова, Мрачковского, Бакаева и других троцкистов. На этом совещании обсуждалась практическая сторона убийства С. М. Кирова.

Стремление троцкистов ликвидировать Кирова было вызвано тем, что Киров разоблачал их постоянно, на каждом съезде. Еще в 1926 году, перейдя на новую позицию, троцкисты свили в Ленинграде гнездо, а „Ленинградскую правду“ превратили в свой фракционный орган. Прибыв в Ленинград на работу, Киров уже в 1927 году заявил: „Шлагбаум для троцкистско-зиновьевской оппозиции на дороге в Ленинград закрыт раз и навсегда!“

На совещании в Ильинском троцкисты, разрабатывая план по ликвидации Кирова, создали две террористические группы. В одну из них входил Николаев. Общее руководство этими группами было возложено на Бакаева. Бакаев троцкистско-зиновьевским блоком был определен на пост наркома внутренних дел СССР. Ягода же метил на пост Председателя Совнаркома.

Николаев начал подготовку к акции с того, что в своем блокноте расчертил маршрут передвижения Кирова из его дома в Смольный. По первому варианту разрабатывался план убийства на улице, с тем чтобы удобнее скрыться с места преступления. При помощи латвийского консульства Николаев должен был покинуть пределы страны и продолжить за границей борьбу против Советской власти.