Сергей Лемехов - Истоки европейской лирики. Альба

Это последняя из всех датируемых рассветных песен Альба. От наших дней её отделяют долгих 764 года истории.

Эта ироничная рассветная песня была написана рыцарем, чья воинская слава мало знала себе равных, а литературное наследие превосходило всё, что потом напишут Шекспир и Лопе де Вега. Более десяти тысяч стихов в общей сложности, писал Гиро Рикье (Guiraut Riquier, годы творчества 1254—1292), преимущественно на окситанском и на немецком языках, о чём имеется свежая запись в большой французской энциклопедии (Charles Camproux, «Guiraut Riquier», Encyclopædia Universalis [en ligne], consulté le 13 août 2021. URL: https://www.universalis.fr/encyclopedie/guiraut-riquier/).

Гиро Рикье (1230—1292) был выходцем из народа и начинал свою жизнь как уличный жонглёр – исполнитель чужих песен, но вскоре воспринял суть стихосложения и начал зарабатывать на жизнь уже профессиональным поэтом у виконта Нарбонны Амальрика IV в своём же городе. Получив некоторую популярность, он отправляется в Каталонию, затем ко двору Альфонсо X Кастильского. Около 1279 года он, зрелый воин, служит при дворе графа Анри де Родеза, в одном из последних окситанских центров (с гасконскими дворами Астарака и Комминга). Основным его занятием была воинская служба, но простое происхождение и тщеславие толкали его вступить в когорту трубадуров, и он культивировал в себе их идеалы. Но после крайне неудачного Альбигойского крестового похода, в котором Гиро Риьке был одним из немногих выживших, рыцарская цивилизация радости жизни во всей Европе начинает стремительно угасать. Вдохновение светской любви и вольности заменяются усилением религиозного влияния и буржуазной размеренностью. Сам Гиро эволюционирует в сторону религиозной поэзии. Прекрасно чувствуя, что времена меняются, он меланхолично пишет: «Я слишком поздно пришел в число последних» (Mas trop suy vengutz als derriers). Его называют последним из трубадуров, точнее, он последний придворный поэт Окситании. Если он так и не смог спасти придворную поэзию, то это произошло не из-за отсутствия у него таланта. Изменилось время. Наступала эпоха раннего Ренессанса – того самого рассвета, которого так долго ждала истомлённая душа Гиро Рикье. Именно он провозгласил Ренессанс в своей Альбе, всю желчь иронии направив на себя, оставляя в прошлом все эти милые стишки.

«Est il jors? – Nenil ancores;

Vos lou hasteis trop :

Bien m’avroit navreit a mort

Ke si tost l’amoinroit ores.

Je ne m’an we1 mie aleir,

Car m’amiete m’acolle.

Faixons mesdixans crever,

E gixons un poc ancores:

Deus! keil parleir d’amours fait ores!»

– Настало утро?

– Нет, отрада, нет.

Несправедливо было бы, жестоко

Так рано возвестить для нас рассвет —

Он где-то ждёт в стране, от нас далёкой.

Я не уйду, не разомкну объятий,

Пусть даже день застигнет нас врасплох…

Глаза мы спрячем от него в шелка и пряди,

Чтоб разлучить безжалостно не мог.

Опасности забудем ненадолго,

Тревожных стражей в беззаботность отзови

На радость, пересудам, кривотолкам,

Дань отдавая таинствам любви.

«L’abe c’apiert au jor,

Ki la nuit depairt,

Mi fait soffrir grant dollor,

Can cilz de moi se depairt

Cui je tant amaixe.

Pleiist ore a saint Jaike

Ke nuns ne nos puist veoir ne reprandre

Et la nuit durast trante,

S’avroit chascuns son desir!

Ne puet estre ke partir

Vos coviene, amins, de moi;

Et sachids en bone foi,

Me malz nos fait, Dex li dont pix,

Ki moi et vous depairt, dous amins!»

Предвестник дня… торопится Рассвет

Рассеять ночь… Печаль моя темнеет:

Любви обитель вскоре опустеет

На неизвестно сколько долгих лет.

Была бы рада тридцати ночам,

Когда бы это было Божьей волей,

Собрать в один подарок звёздный нам —

С Венерой благосклонной на престоле.

Я не могу поверить: ты уйдёшь…

Ты должен – почему? – со мной расстаться,

Спасаться безутешным и скитаться,

Пока предательски не встретишь чей-то нож.

Всё это против естества – пусть Божья воля!

Я не согласна. Я её оспорю!

Все эти милые нежности остались далеко позади. На теле саднили глубокие раны, душа старела, служба всё больше превращалась в тягость, а призвание и талант тянулись к перу и бумаге.

Гиро Рикье не обошёл ни один литературный жанр того времени. Он писал пасторали (шесть из них дошли до наших дней); он ввёл многоролевые персонажи, когда одна и та же женщина, например, играла разные роли: и молодой девушки, и замужняя дамы, и многодетной матроны; осуществлялась игра в своего рода романе, полном изящества и близком к драматическим композициям. Сказывались народные корни Гиро. Он оставил после себя восемьдесят девять пьес, которые бесспорно приписываются его перу, а с числом сомнительных в авторстве их более ста. Несмотря на то, что он имел скромное происхождение, литературные, исторические, философские и богословские знания Гиро были развиты необычайно благодаря его восприимчивости и близости к высшему свету. Его стиль всегда ясен и естественен, ироничен и возвышен, по-рыцарски элегантен и без искусственных словесных красивостей. Наверное, поэтому его Альба наполнена чувством самоиронии и прощанием с эпохой, последним рыцарем которой был именно он – Гиро Рикье.