Михаил Кубланов - Иисус Христос — бог, человек, миф?

Исследователи обратили внимание еще на одну любопытную деталь. Дело в том, что и Филон Александрийский и Иосиф Флавий, описывая религиозно-философские течения в Иудее времени возникновения христианства, называют три секты — саддукеев, фарисеев и эссенов. Новый же завет называет только две первых. Возникает вопрос, почему новозаветная литература не упоминает эссенов?

С другой стороны, известно, что упомянутые наименования сект присвоены им другими, и сами эссены, которые отождествляются с кумранитами, называя себя «сынами света», прибегали также к таким терминам, как «простецы», «бедные», «младенцы». Но именно так в новозаветной литературе именуют себя в ряде случаев христиане. Небезынтересно отметить, что и наименование «христиане» первоначально тоже не было самоназванием. Так их называли в общем враждебные им античные авторы. Возможно, что авторы новозаветных произведений (которые, как известно, порицают саддукеев и фарисеев) потому не упоминают эссенов, что в ряде случаев не отделяют себя от них. Круг аргументов в пользу значительных преемственных связей между кумранским движением и ранним христианством пополняется, таким образом, еще одним очень выразительным доказательством.

Из всего этого, однако, не следует, что раннее христианство выросло непосредственно из кумрано-эссенской секты и ничем существенным от нее не отличалось. Такое заключение было бы неправомерно прежде всего потому, что многие из перечисленных выше черт сходства между кумранитами и ранними христианами восходят к общей для обоих религиозных течений основе — к иудаизму. К этой основе следует отнести, например, ожидание мессии, наличие трех молитвенных периодов, проповедь смирения, число «двенадцать» (вспомним хотя бы о двенадцати коленах израилевых) и многое другое.

Еще важнее в этом плане существенные различия между кумранскими и раннехристианскими установлениями. Наиболее значительным различием является замкнутый, окруженный ореолом тайны уклад кумранской общины и открытый характер раннехристианских общин. Кумранский Устав требует скрывать учение «сынов света» от «людей кривды» (IX, 17–21).

Из соображений ритуальной чистоты кумранитам-эссенам запрещается общение с непосвященными, вкушение с ними пищи, посещение их жилищ. Эти запреты, имевшие известный культовый смысл, с другой стороны, являлись своеобразным выражением идеи бегства от жизни, идеи, порожденной условиями Иудеи того времени.

Христианство, отразившее другую, более всеобъемлющую и глубокую стадию развития, когда и социальный протест и моральная депрессия стали уделом сотен тысяч людей многоплеменной Римской империи, не могло замкнуться подобно кумранской общине. «Зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме», — возвещается в евангелии от Матфея (5, 15), и исследователи, по-видимому, не без основания усматривают в этих евангельских иносказаниях отзвуки какой-то полемики с кумранской доктриной замкнутости.

Новозаветная литература расходится с кумранской в представлениях о ритуальной чистоте. Так, кумранский Устав допускает к ритуальному омовению только прошедших определенные испытания членов общины. Евангельский Иоанн Креститель предлагает свое омовение широкому кругу искателей спасения. Евангелия содержат ряд нравоучительных новелл, в которых Иисус представлен то в обществе пресловутой Магдалины, то за трапезой с мытарями и грешниками, то наносящим визит язычнику-центуриону. Все эти поучения в корне расходятся с представлениями кумранитов о чистоте.

Можно упомянуть и ряд расхождений в отношении субботнего дня. В кумранском Уставе не разрешается в субботу работать, совершать длительные переходы, готовить пищу, оказывать помощь попавшему в беду домашнему животному и даже человеку. Евангелия отклоняют все это. Примером Иисуса, который в субботу исцеляет больного, который не осуждает своих учеников, предпринявших в этот день продолжительную прогулку и даже срывавших по дороге колосья для насыщения, авторы евангелий освобождают своих приверженцев от подобных запретов.

Более сложен вопрос о различиях в образах «учителя праведности» и Иисуса из Назарета. Хотя мессианские черты присущи и тому и другому, нетрудно заметить, что мессианские идеи Нового завета представляют собой более развитую концепцию сравнительно с кумранскими. Здесь появляется идея искупления, которой нет у кумранитов. То же можно сказать и относительно христианского догмата воплощения.