Андрей Воронов-Оренбургский - Фатум. Том третий. Меч вакеро

Она вздрогнула, покосившись на холм, сердце сжалось. Ей вспомнилось открытое лицо влюбленного юноши, вспомнилось хмурое утро, букет полевых цветов, робко положенных на ее колени, подаренный талисман…

Боль и отчаяние не вмещались в Терезу. Осторожно она опустила голову раненого, стараясь оградить его от страданий, но Диего всё равно скривился, сцепив зубы; и она, утирая слезы, проклинала себя за неловкость. В ответ он сжал ее локоть слабой рукой и, прерывисто дыша, молвил:

– Будет, Терези, на войне как на войне. Мы всё равно победим этих дьяволов… Мигель погиб настоящим солдатом, как должно мужчине.– Он через силу улыбнулся и серьезно сказал: – Любимая, наверное, я скоро…

– Нет! – она едва не закричала на него.– Перестань нести чепуху! Ты что, всегда так шутишь? Вы слишком славно выглядите для умирающего, сеньор.

Она пыталась шутить, пыталась хоть как-то взбодрить его, но понимала, что получалось фальшиво. Понимал это и Диего, но был благодарен и топорщил усы в натянутой улыбке.

– И всё же, Тереза, если что… – он оборвал ее,—королевский пакет, он здесь, на груди,– сожжешь… В моем сундуке, ты знаешь,– деньги… там хватит вашей семье, чтобы купить большой дом в Мехико и боле не думать о нищете…

– А ты? – черная прядь прыгала в дергающихся плачущих губах.

– Если станет совсем… застрелишь. Обратный путь не легче, а от живого трупа – одна обуза.

– Замолчи, или я… – девушка сжала кулаки, в глазах блестели теперь слезы гнева.

– Ну, вот видишь,– майор как мог подмигнул ей и пришпорил улыбку,– у тебя довольно характера, чтоб нажать на курок и облегчить мою участь. Да, похоже, затеяв эту игру, я… проиграл… Черт! Где мой пистолет? – он шеркнул рукой по земле.– Почему я никогда не могу най-ти то, что мне надо?

– Потому, что за вами некому ухаживать, мой господин,– она подала ему лежащий в стороне трехствольник и положила руку на давно просившую бритвы щеку.—Ты не умрешь.– Это был приказ.

Диего согласно дрогнул веками:

– Тем более, что я всегда загадывал умереть в родной Андалузии в объятиях такой сеньориты, как ты. Глянь-ка, кровь перестала течь?

Тереза осмотрела рану и удовлетворенно кивнула:

– Считайте, что вы родились в рубашке, сеньор! Ну что, я подгоню экипаж?

Де Уэльва удержал ее за подол:

– Посиди еще рядом, успеется.

Она не противилась, но и времени не теряла: не раздумывая, отхватила ножом длинный кусок от юбки, ставшей выше колен; осторожно перевязала раненому руку, а оставшийся лоскут намочила водой из фляги. Стараясь не дышать, она омыла ему лицо, выжимая материю так, чтобы капли влаги попадали на шею и грудь.

– Странно…

– Что странно? – переспросила Тереза.

– Признаться, я никогда не видел прежде, чтобы женщина так обхаживала мужчину.

– Значит, такие были у тебя женщины,– фыркнула Тереза.– А мне так нравится.

– А я мечтал об этом.

– Я тоже,– смущенно добавила она, промокнув его лоб.

Вокруг было тихо и безлюдно, как при сотворении мира. Де Уэльва, держа ее искусанные москитами руки, глядя на густые волосы, что проволочными кольцами ниспадали на уши и серую от пыли шею, задумчиво сказал:

– С того времени, как Господь создал нас, мы дерзаем создать Его по образу и подобию своему. Пытаемся заглянуть в глаза Бога, не ведая, что это око Бездны.

– К чему ты это? – голубая жилка явственно проступила на виске девушки. Чуть выше переносицы, между бровями восклицательным знаком сбежались тоненькие, словно трещинки на разбитом стекле, морщинки.

– Подожди,– задумчиво ответил он.– Веришь, сегодня… когда я бросил последний камень на могилу Мигеля… мне показалось, я заглянул в это… око.

– И что?..

– Мне показалось, Творцу не до нас. Мы слишком далеко забрались, Тереза. Он потерял нас из виду.– Они помолчали, прислушиваясь к голосу тишины, прежде чем майор заметил: – Похоже, кошка решила поиграть с мышью. Есть тут у меня в ваших краях друг по имени Монтуа. Только не протянуть бы раньше времени ноги – гостинец хочу послать ему.—Де Уэльва загадочно улыбнулся и, предупреждая встречный вопрос, заключил: – Ну да Бог с ним, это мои счета.

Он вновь посмотрел на нее, на этого лохматого чертенка в ободранной юбке, и поймал себя на том, что губы его бессознательно расплылись в улыбке. Откуда-то снизу в сердце застенчивой незнакомкой тихо постучалось и вошло светлое понимание СЧАСТЬЯ; он ликовал и был благодарен жизни за то, что они с этой девчонкой с окраины Мехико так прекрасно понимают друг друга, и что им не надо даже слов, а достаточно взгляда. И благодарил случай, что Тереза, оказавшаяся в тот день и час в таверне «Золотой Початок»,– ныне его любовь, именно его, дона Диего де Уэльвы. И что им вместе хорошо и весело!