Дмитрий Немельштейн - Закономерности и метаморфозы этногенеза. Пять очерков о закономерностях взросления народов

Да. Ваххабиты – жёсткие государственники. Это можно смело утверждать. Но идеологическое обоснование их государственности и практически осуществляемые ими мероприятия говорят, что они – за теократическое государство с узаконенными полурабовладельческими, полуфеодальными отношениями (что свидетельствует о крайней плотности процесса общественно-исторического развития на очень коротком отрезке времени на весьма ограниченной территории). Можно уважать теологические и иные воззрения ваххабитов, но государство подобного толка в современных условиях по большей части маложизнеспособно и полностью зависимо от других, технологически развитых государств. Именно поэтому оно, нередко, стремится разрушить окружающий его «высокоразвитый» мир, чтобы как бы уравнять исторические шансы в борьбе за существование. И, надо заметить, что если этот высокотехнологичный мир не мобилизует себя на контрборьбу, ему грозит серьёзная опасность разложения и распада. А это не что иное, как всемирная катастрофа, которая сотрёт с лица земли все большие и малые народы, и технологически развитые и нет. До недавнего времени недальновидные противники России на Западе думали, что это приведёт только к разрушению России. Бедолаги не понимали, что это смертельная угроза всему миру вообще, и Западному с его ценностями – в наибольшей степени. События последнего времени, – в частности, 11 сентября, – доказывают это с беспощадной и бесстрастной очевидностью.

Если абстрагироваться от всех внешних обстоятельств, накладывающих сильнейший отпечаток на внутренний процесс развития чеченского общества, и рассматривать этот процесс в «чистом виде», то шансы на создание государства феодально-рабовладельческого типа были очень высоки. Во-первых, это те стадии развития государства, которые следуют сразу за периодом военной демократии, как бы естественно сменяя родоплеменное устройство; во-вторых, как это не парадоксально, элита чеченского общества: учёные, деятели культуры, государственные деятели, промышленники и финансисты, интеллигенция в целом – к патриархальным обычаям относятся и по сей день куда с большим трепетом и уважением (иначе и быть не может, ибо за этим стоит самобытность народа, которой они дорожат), нежели устроители феодально-рабовладельческого государства, которые для достижения своих целей решительно попирают национальные моральные ценности. Так было всегда во время протекания аналогичных процессов у всех народов. Но в данном случае, мы наблюдаем ещё и разделение чеченского общества на две очень сильно различающиеся группы: чеченцев, представляющих горские тейпы, и чеченцев, проживающих на равнине и представляющих, в целом, исторически более развитую часть общества. И если первые, до недавнего времени, представляли собой довольно замкнутую общность, мало взаимодействующую с окружающим миром, в очень большой степени хранительницу и пользовательницу ОБЫЧНОГО ПРАВА и, следовательно, носительницу колоссального заряда потенциальной энергии, которая, выплеснувшись после 1991 года, нашла своё естественное русло в виде строительства феодально-рабовладельческого государства, то представители равнинных тейпов, среди которых насчитывалась масса высокообразованных, очень далеко ушедших в своём индивидуальном и общественном развитии (в сравнении с первой группой) людей, живущих современными представлениями о мире и о том, в частности, каким должно быть чеченское общество, видели Чечню светским цивилизованным государством. И пусть одни – в составе России, а другие – полностью независимым, но именно светским и современным. Думается, что к таковым можно объективно причислить и господина Масхадова, наблюдая за отчётливыми тенденциями в его деятельности по строительству государства. Он явно не разделял и не одобрял идеологию исповедующих ваххабизм полевых командиров. Но его беда в том, что он оказался лишённым социальной базы на территории Ичкерии, так как большинство из тех, кто разделил бы его взгляды на строительство цивилизованного государства, оказались за пределами Чечни. Таким образом, в самой Чечне его политические противники обладали неоспоримым численным перевесом. В итоге, он оказался в безвыходном положении, когда ему пришлось солидаризоваться в вооружённом противостоянии федеральным силам со своими политическими противниками, притом, что до августа 1999 года были очень неплохие перспективы решения проблемы государственности Чечни политическим путём.