Татьяна Иванько - МилЛЕниум (Повесть о настоящем) Том 2

В понедельник я должен был пойти на работу. Хотя бы на пару часов. И я с тревогой оставил её. Я опасался, не сделала бы она чего-нибудь с собой…

Но вернувшись, я застал пустую квартиру и понимаю, что Лёля ушла. И не просто вышла. Она ушла совсем.

Она взяла совсем мало вещей. Оставила даже свои духи. Те самые, «Opium» и помаду… Но гитару Алёшкину забрала. Но не оставила для меня ни слова. Ни записки, ни звонка, ничего.

Как, где, мне искать её? Где он? Она может быть только там, где он… Выходит, и меня она любила, пока он был с ней…

Я несколько дней размышлял, искал её в общежитии, где не было ни её, ни его, потом звонил в Н-ск, осторожно расспрашивая родителей. Но Алёши и Лёли не было и в Н-ске. Где же они? Я сходил в «гараж», обнаружил там уютное молодёжное логово, позавидовал даже…

Получается, я завидую всему, что есть у моего сына… В конце-концов, начальник городского УВД, навёл справки для меня и к середине июля я узнал, что Алексей Кириллович Легостаев отправился по контракту в Чечню…

Я всё понял. Но как быстро он сделал это… Ещё через несколько дней нашлась и Лёля, которая напросилась на кафедру Акушерства, акушеркой и ночевала на работе, выходя на улицу только чтобы купить поесть.

Здесь, в десятом роддоме я и нашёл её. Она похудела неимоверно, халат болтается на ней, старомодный с застёжкой на спине, не из этих, из гуманитарной помощи, а из старых, ещё советских. Голые ноги, тапочки на небольшом подъёме, белая шапочка спрятала волосы… Увидев меня, она побледнела, нахмурилась.

– Не надо бояться меня, – сказал я, приближаясь и готовый ловить её, если она вдруг побежит.

Почему мне пришло это в голову? Потому что я искал её почти полтора месяца?

– Я тебя не боюсь, Кирилл, – сказала Лёля, подпуская меня к себе. – Такие, как я ничего не боятся.

Какая-то санитарка неодобрительно оглядела меня с головы до ног, хотя любому ясно, что если я проник сюда, то я не простой гость, но санитарки, как и вахтёрши, так любят командовать… эта не посмела, однако.

– Не надо, Лёля… – поморщился я. – Пойдём, выйдем на улицу, поговорим.

Она смотрит на меня, огромные, тёмные как вечернее небо глаза, качнула головой:

– Идём…

Скамейки вокруг роддома оккупированы молодыми папашами, но мы с ней нашли место. Лёля сняла шапочку с волос, пучок под затылком вот-вот распадётся, торчат шпильки… Я смотрю на её прелестный профиль, как хорошо на него смотреть, когда она смеётся, когда улыбается, когда спит рядом…

– Я знаю, где Алёша, – сказал я, надеясь этим вызвать её интерес к себе.

Она посмотрела на меня ещё более чёрным взглядом:

– Я тоже знаю. Я была… – у неё дёрнулась шея, – была на станции, когда они… Когда он уезжал…

– Как ты успела? – изумился я.

– Я сразу знала, где он. Он мог поступить только так, – она сощурилась от солнца, но больше похоже на то, что она морщится от боли.

Я откинулся спиной на заскорузлые от старой краски доски скамьи.

– Значит, ты знаешь его гораздо лучше, чем я…

– Да, Кирилл, – спокойно согласилась она.

– А меня знаешь? Куда пошёл бы я на его месте? – волнуясь, спросил я.

Лёля тряхнула головой слегка:

– Ты, как все: пошёл бы пить да б**дей трахать, таких, как я, – невозмутимо сказала она. Я таких выражений никогда не слышал от неё.

Это как пощёчина, это и жутко и трезвит…

– Он пишет? – спросил я, надеясь как-то смягчить её пугающую непреклонность.

– Мне? Да ты что! – сказала она, отрицательно мотнув головой. И добавила: – Мне он никогда не станет теперь писать… я хуже смерти, хуже ада. Хуже фашистов…

Она встала:

– Я пойду, Кирилл, мне надо. Я здесь и так на птичьих правах…

Я смотрю на неё, она такая тоненькая в этом старомодном халате с пуговицами на спине, голые колени, тапочки без задника, розовые пяточки… Лёля…

– Подожди, Лёля, не уходи, побудь со мной…

После мгновенного сомнения, она всё же села рядом со мной. Села ближе, чем перед этим.

– Ты никогда не простишь меня теперь? – спросил я.

– Кирилл, мне не за что прощать или не прощать тебя, я виновата больше, чем ты, – сказала Лёля. – Намного больше. Ты даже не представляешь насколько больше.

Я набрался смелости и обнял её за плечи. Как ни удивительно, она не только позволила, но и прильнула ко мне. К моему плечу, к моему телу…

Да, так. Так! Я не знаю, как я выдержала эти пять недель одна. Как я вообще смогла остаться жить после всего… И сейчас мне было не устоять, перед соблазном почувствовать его тепло, его руку на моих плечах.