Татьяна Недоспасова - Русское юродство XI-XVI веков

«Заутро же прииде ко мне недостойному и дерзнувъ исповедати ми бывшее видение свое, да подивихся слышавъ видению его. Совещахове же оба и судихове, да ся претворитъ ныне въ место яко бешенъ есть и неистовъ ся деетъ рекшаго деля къ нему: буди похабъ мене деля и многа добра причастника тя сотворю въ день Царствия Моего». (Утром же он пришел ко мне недостойному и рассказал бывшее ему видение, и мы удивились его рассказу. Посовещавшись, мы решили, чтобы он начал притворяться безумным ради Того, Кто сказал ему: будь юродивым Меня ради и Я сотворю тебя наследником многих даров во Царствии Моем). Теперь непосредственно перейдем к изучению жития по изложенной выше схеме.

Людьми, знавшими подвиг блаж. Андрея, являлись упомянутый уже пресвитер Никифор и отрок Епифаний. Для нас важно то, что они наблюдали поведение юродивого на протяжении всей его подвижнической жизни, и многие духовные вопросы, свои поступки и поступки других он им объяснял. «Онъ же… нача ми поведати со всякою тихостию и смирениемъ, мне бо единому… молвяше право безо льсти отвещаваше, а прочимъ безумнымъ образомъ глаголаше, любо ли не отвещаваше отинюдъ», – пишет о себе пресвитер Никифор. Знакомство с отроком Епифанием блаженного Андрея происходит уже во время его юродствования, причем автор жития выделяет необходимость наличия духовного опыта для распознания подвига юродства (что мы уже отмечали на примере дьякона Иоанна): «Добра бо дела имеяху отроци те больше бо нашея на все угождение Божие. И якоже ся оусретоша съ преподобнымъ, разуме духомъ старейший добрыхъ техъ отрокъ, яже о блаженнемъ и рече къ другомъ: имете ми веру, яко похабъ онъ рабъ Божий есть… И рече ему: Брате, аще мя любиши, пойди, да си испиеве винца; азъ бо люблю тя и моя друга вельми тя любятъ. Онъ же видевъ его, улыснуся, обратився, рече ему: именемъ ты еси чернецъ Епифанъ». (Были же те юноши (Епифаний с друзьями, – автор) благочестивы во всем больше, чем мы. И когда встретились с преподобным, старший из них понял смысл подвига юродивого и сказал своим друзьям: поверьте мне, что тот безумец является рабом Божиим. И сказал ему (Епифаний – юродивому, – автор): брат, если ты любишь меня, пойдем выпьем вина, поскольку и я, и мои друзья тебя любят. Он же, посмотрев на него, улыбнулся и сказал ему: а имя тебе монах Епифан). Смысл цитаты сводится к тому, что Епифаний по своей чистоте уразумел в юродивом Андрее раба Божьего, а Андрей по своей прозорливости назвал Епифания по имени. С этого времени они сдружились, и Епифаний явился свидетелем разных поступков блаженного. Чтобы дать читателю возможность понять истинность подвига блаж. Андрея, обратимся к самооценке юродивого (по отмеченному нами выше принципу, по которому позу юродствования или лжеюродство от истинного подвига отличает внутреннее смирение подвижника): «Вечеру же наставшу, егда ему беаше любо не спаше, но хождаше по улицамъ граднымъ, молитву дея на сердци, и всю нощь бдя пребываше, а заутра почиваше. Егда же ли ся ему не хотяше ходити въ нощи, да соглядаше по улицамъ места, где же пси лежатъ, да тамо единого шедъ отъ нихъ прогнавъ, лежаше яко на одре почивая, нагъ, лишенъ, неимовитъ, ни рогозины имея… Заутра же паки востая, на сердци своем къ себе тако глаголаше: се лишена боголиши Андрею, всю нощь песъ со псы наспался еси». (Когда приходил вечер, иногда он не спал, но ходил по улицам города, в сердце молясь Богу, и всю ночь во бдении пербывал, а к утру ложился. Когда же он не хотел ходить ночью, то искал места, где спали собаки и, прогнав одну из них, спал как на кровати, нагой, забытый всеми, не имея даже рогожи. Утром же, встав, говорил себе: «Вот ты, юродивый Андрей, всю ночь, пес, со псами проспал»). Иными словами, проводя ночи в молитвенном подвиге, блаженный Андрей, когда давал своему телу малый отдых среди собак, то, проснувшись, в самоуничижении бранил себя за сон. Рассматривая отношение мира к подвижнику, мы видим полное непонимание поступков юродивого (или, точнее, понимание их в той самой внешней форме, в какой и хотел их представить святой): «Зряше на нь человеци, глаголаху: се нова бешенина; друзии же глаголаху, яко земля си николиже безъ салоса (т.е. урода, – автор) несть, да друзии по нем беаху, а друзии пихаху его по шии, биахуть его и слинами лице его кропляху, гнушающеся. Терпяше же все се, алченъ, жаждая пити, зимою умирая, зноемъ угараемъ…»

(Смотря на него, люди говорили: вот новый бесноватый. Другие же говорили, что земля без дурака не бывает, другие его били, ударяли в шею, оплевывали, гнушаясь. Он же все это терпел, испытывая голод, жажду, холод зимой и зной летом). Злоба и отсутствие сострадания ясно подчеркивается на протяжении всего жития; так, нищие при страшном морозе изгнали блаж. Андрея из своего приюта со словами: «Отъиди отсюду псе!» Характерна и реакция св. Андрея на злобу мира: «Азъ бо молился есмь своему Владыце, да не будетъ имъ греха о семъ, занеже мя суть били, и не ведати бо ся что творяше, да неведения деля отпущение приимутъ». (Поскольку я молился Владыке своему, чтобы он не вменил им в грех то, что меня били, ведь они не ведая творят это и потому достойны прощения). Как мы уже отмечали, реакция мира на поведение юродивого не была статична. Завеса таинственности приоткрывалась, когда святой для обличения и назидания мира снимал с себя маску шутовства. И тогда мир в изумлении восклицал: «Имите ми веру, братия, и мне сердечныя тайны поведа»; «Кто бы семъ часе показалъ его темъ, иже не ведуще хулятъ сего, да быша видели, яко святецъ есть». (Поверьте, что и мне он открыл сердечные тайны. Кто бы в это время показал хулителям его, чтобы видели, что он свят). Обычно эти назидания и откровения заканчивались заклятьем типа «Заклинаю тя Богомъ… Дондеже есмь въ животе семъ, еже ти хощу поведати, не мози сего никому же поведати» (Заклинаю тебя Богом, пока я живу, то, что тебе расскажу, никому не передавай). Итак, случаи эти всегда касались частных лиц, никогда не предназначались для мира (во избежание похвалы людской), а поэтому и оставались скрытыми от него. (Для примера приведем случай вразумления юродивым Андреем сребролюбивого монаха: «Кончавъ молитву со слезами святецъ. Поглядевъ же семо и онамо, не виде никогоже,.. рече къ нему: молю ти ся, рабе Божий, безъ гнева послушай мене раба твоего…». (Окончив молитву со слезами, святой, поглядев туда и сюда и никого не увидев, … сказал ему: прошу тебя, раб Божий, без гнева послушай меня, раба твоего).