Алексей Волвенко - Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг.

В очерке отмечается, что к началу 1871 года Военному министерству «удалось исполнить почти все задуманные преобразования, касающиеся гражданской части иррегулярных войск». Была разрушена «замкнутость» казачьих войск, узаконен выход из войскового сословия, в административном, судебном и полицейском отношениях казаки переподчинялись учреждениям или «общим с остальными сословиями, или же устроенным весьма сходным с действующими в остальных частях империи», наконец, лица других сословий получили право селиться и приобретать собственность в казачьих землях. Таким образом, совершился «громадный переворот, изменивший в большинстве казачьих войск веками сложившийся порядок и считавшийся прежде как правительством, так и казачьим населением необходимым условием существования казачьих войск». Но по военной части к началу 1871 года министерству так и «не удалось вполне осуществить свои предположения» 27. Ситуация была исправлена на третьем этапе реформ с 1871 года. На казачьи войска обратили повышенное внимание в связи с тем, что в военном ведомстве пришли к выводу о необходимости увеличения кавалерийских частей для достижения паритета с европейскими армиями. Казачество было признано удобным средством для достижения поставленных целей. Создание новых казачьих войск с одновременным увеличением сроков казачьей службы признавалось неудобным для практического осуществления. Пополнить ряды кавалерии было решено за счет привлечения к службе всего казачьего населения и зачисления всех без исключения казаков в служилый разряд. Такое решение подкреплялось тем обстоятельством, что «общеобязательная служба 1874 года, не давала поводов к изъятию в этом отношении для казаков, у которых искони общеобязательная воинская повинность составляла основание устройства каждого войска» 28. Благодаря предпринятым мерам, в первую очередь через возвращение принципа поголовности казачьей службы в «Положении о военной службе Донского войска» 1874 года и «Уставе о воинской повинности Войска Донского» 1875 года, Военному министерству «удалось поставить казачьи войска почти в одинаковый уровень с регулярными частями.» 29. Что же касается обустройства казаков в гражданском отношении, то «по этой части, насколько оказывалось возможным, продолжались развитие и применение той общей программы, которая была принята еще до 1871 года» 30.

Таким образом, в очерках можно увидеть определенную схему правительственной политики в отношении казачества при Александре II. В последующем она дополнялась, уточнялась для акцента на каких-то важных ее деталях и пр., но принципиально уже не менялась, по крайней мере на страницах дореволюционных изданий. Подобного нельзя сказать об имеющихся в литературе оценках результатов проведенных преобразований в казачьих войсках, которые были не столь однозначны.

Наличием таких оценок отличается упомянутая книга М.П. Хорошхина «Казачьи войска. Опыт военно-статистического описания» (1881). В этой работе он, уже не обремененный коллективной ответственностью, позволил себе выйти за рамки официальных «Очерков». Впрочем, от такого приема не стоит ждать какой-то альтернативной точки зрения, М.П. Хорошхин лишь выразил свою собственную позицию по ряду вопросов.

Его общая характеристика политики Военного министерства конца 1850-х – начала 1870-х годов практически идентична имеющимся в «Исторических очерках». Он так же, как и Н.И. Краснов, предпочел увидеть в действиях Военного министерства 1860-х годов по ограничению числа служащих казаков «желание облегчить тяжесть военной повинности», заметив, что «такой взгляд, противореча веками сложившемуся мнению о казаках как о сословии, главнейшая государственная повинность которого заключалась в военной службе всех и каждого, удержался не долго» 31. Далее М.П. Хорошхин, опираясь на материалы своей статьи в «Военном сборнике» за 1873 год 32, обращается к описанию властных ожиданий от результатов перевода казачьих войск на жестко установленную штатную численность и конскрипцию 33. Таким образом, М.П. Хорошхин не только удержал пальму первенства в освещении этого вопроса, но и стал практически единственным дореволюционным автором, не оставившим без внимания данный аспект правительственной политики в отношении казачества 34. В числе упомянутых ожиданий М.П. Хорошхин выделил: 1) улучшение качества строевого состава из-за более частого снаряжения на службу нижних чинов; 2) молодые люди, освобожденные жребием от службы, смогут самостоятельно выбирать род деятельности, соответствующий их способностям, таким образом становясь «полезными гражданами» для общества; 3) деньги, поступающие от неслужилых казаков, пойдут на увеличение войсковых капиталов, которые, в свою очередь, будут тратиться на улучшение условий жизни для всех; 4) со временем почти в каждой казачьей семье появится хотя бы один неслужилый казак, который будет заниматься поддержанием домашнего хозяйства, тем самым обеспечивая расходы на службу других членов семьи, не освобожденных от воинской повинности 35. М.П. Хорошхин, в отличие от Н.И. Краснова, являлся противником идеи освобождения части казаков от службы, отстаивая принцип ее общеобязательности. В связи с этим как в статье 1873 года, так и в книге он отметил «невыгодные стороны» отбывания воинской повинности на основе конскрипции. По мнению М.П. Хорошхина, тяжесть воинской повинности для казаков, попавших в служилый состав, только увеличивалась, в то время как неслужилые казаки несли сравнительно легкие налоги, кроме того, требовался значительный срок и особые благоприятные обстоятельства для того, чтобы в каждой семье оказался казак, не обязанный службой.