Петр Букейханов - Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

На наш взгляд, реализация любого из этих вариантов по отдельности не повлияла бы решающим образом на ход и исход Полтавской битвы, а все в совокупности они не могли состояться в связи с тем, что последующие события битвы были детерминированы предыдущими эпизодами. Изменить реальность Полтавской битвы мог бы только альтернативный план всей операции по наступлению на русский укрепленный лагерь – разработанный, принятый и реализованный шведской стороной.

7. Оперативно-стратегические результаты битвы под Полтавой для России ограничились захватом еще удерживаемых Швецией территорий в Прибалтике – Курляндии, Лифляндии и Эстляндии. Воспользоваться итогами битвы под Полтавой для того, чтобы добиться стратегического перелома в ходе Северной войны и успешно окончить ее в короткие сроки, уменьшив общие людские и материальные потери России, руководству страны так и не удалось в связи с рядом военных и политических факторов. Одним из влиятельных и долговременных факторов здесь стало изменение оценки России ведущими западноевропейскими державами, которые после Полтавы организованно противодействовали дальнейшему усилению русской стороны.

8. В субъективном плане после Полтавской победы у царя Петра сформировалось не соответствующее действительности представление о своих полководческих качествах и русской военной мощи, что привело к повторению оперативно-стратегических ошибок Карла XII и собственных стереотипных оперативно-тактических ошибок в ходе Прутского похода, стоившего значительных людских, территориальных и материальных потерь.

9. Наибольшую значимость для России результаты битвы под Полтавой приобрели в сфере идеологии, оправдав милитаризацию страны и экспансионистские устремления Московского царства, быстро превращавшегося в Российскую империю.

По мнению А. Констама, историческое значение Полтавской битвы состоит в том, что она является тем событием, где из многих различных альтернативных вариантов развития исторического процесса оказался реализован тот единственный, который в дальнейшем объективно привел к утрате Швецией доминирующей роли в Балтийском регионе и возвышению России в качестве империи, начавшей осуществлять активную экспансионистскую внешнюю политику, базирующуюся на господстве тоталитарного политического режима внутри страны [901]. Таким образом, Полтавская битва укрепила русский тоталитаризм.

По весьма точной оценке В. Молтусова, не впечатляя масштабами и размахом и не поражая воображение мощью противоборствующих сторон, Полтавская операция запомнилась как классический образец долговременной подготовки сражения пусть и слабейшим объективно соперником, но сумевшим извлечь уроки из поражений и научившимся искать и перенимать лучшее [902]. По существу, сказанное относится практически ко всем успехам русского оружия во всех войнах и битвах России против западноевропейских государств.

Напротив, благодаря поражению под Полтавой и в Северной войне в целом, в Швеции самодержавие было ограничено со стороны представительных органов государственной власти сразу же после гибели последнего абсолютного самодержца короля Карла XII. Швеция встала на путь постепенной демилитаризации, развития демократических институтов, социальной сферы и экономики. Благодаря международной системе военно-политического сдерживания, эта страна, не имея сильной армии и флота, сохранила свой суверенитет и конкурентные возможности на мировом и европейском рынке, войдя вместе с Данией, Норвегией и Швейцарией в число тех государств, которые Адольф Гитлер называл прыщами на теле Европы. Как видно, именно благодаря Карлу XII шведы парадоксальным образом обрели высокий уровень жизни, поэтому памятник королю, погубившему свою армию, вполне оправданно высится в Стокгольме на площади Кюнгстрэдгорден (Kungstradgarden), указывая на Восток, где решилась судьба Швеции (С. Ю. Куняев верно написал по данному поводу: «А все-таки нация чтит короля…»). Хотя сам Карл вряд ли бы обрадовался тому, что через сорок лет после его смерти, во время Семилетней войны, шведские солдаты прославятся тем, что они «пронырливы как лисицы, но трусливы как зайцы» [903].

Главными участниками этой следующей большой войны русских против германцев оказались уже не шведы. Экспансионизм Московского царства, важной идеологической вехой на пути которого стала Полтавская победа, встретился теперь с агрессивностью прусского милитаризма, чтобы существенно пополнить счет жертв русско-германского противостояния.