Петр Букейханов - Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

С другой стороны, русское командование под Полтавой с успехом применило против шведов тактическую доктрину, выработанную на основе боевого опыта, накопленного за весь предшествующий период Северной войны. Как совершенно справедливо отмечает В. Молтусов, суть мероприятий русского командования накануне Полтавской битвы сводилась именно к инженерной обработке территории и созданию максимально выгодных условий для применения огнестрельного вооружения [895].

Следовательно, высокорезультативной методике шведских атак с холодным оружием царское командование намеренно противопоставляло всю мощь огнестрельного вооружения, применение которого отрабатывалось год от года. Шведам не только не удалось полностью нейтрализовать превосходство русских в артиллерии, но даже избрать тактику действий, которая ограничила бы фактически использованное противником число орудий или интенсивность их применения. Русская артиллерия была применена в битве в полном составе и с максимально возможной по условиям интенсивностью. Это стало едва ли не главной причиной неоправданно больших потерь шведской армии под Полтавой.

Фактически русская артиллерия оказала решающее влияние на ход и исход Полтавской битвы в следующих оперативно-тактических ситуациях:

– воспрепятствовав шведской кавалерии преследовать русскую конницу, отступающую из района редутов;

– отразив атаку десяти батальонов шведской пехоты на южный фас укрепленного лагеря русской армии;

– нанеся значительные, а на некоторых участках критические потери шведским пехотным частям и подразделениям, атакующим боевой порядок русских войск в поле перед лагерем;

– способствуя русской пехоте в уничтожении окруженной пехоты противника.

Царь по достоинству оценил вклад в победу своих артиллеристов, которые все до единого (офицеры, бомбардиры – прислуга при гаубицах и мортирах, канониры – прислуга при пушках, фузилеры – пехотное прикрытие и тягловая сила при орудиях) были повышены чином, а фурлейты (ездовые без воинского чина) получили невзачет денежное жалованье [896].

Наряду с этим, одним из главных объективных факторов, определивших успех русской армии под Полтавой, являлось участие в военном строительстве русских вооруженных сил иностранных военных специалистов – офицеров из Голландии, Австрии и Германии, которым принадлежало и непосредственное командование значительной частью русских войск на поле Полтавской битвы. Так, среди высшего командования иностранцы руководили штабом – Верден и Гольц, артиллерией – Брюс и Гинтер, а также почти всей кавалерией на дивизионном и бригадном уровне – Бауэр, Бем, Вейсбах, Гейнске, Ренне, Шаумбург. Вместе с тем, среди командиров кавалерийских полков офицеров-иностранцев было сравнительно мало, менее 30 % (9 из 30 командиров кавалерийских частей). В русской пехоте наблюдается обратное соотношение – среди высшего командования выделяются только Алларт, Беллинг и Ренцель, но вот среди командиров полков иностранцы составляют более 50 % (22 из 41 командира пехотных частей), так что в дивизии Алларта, например, все командиры полков, за исключением одного, были иностранцами, в дивизии Репнина и в гвардейской бригаде – все были русскими по происхождению, а в дивизии Меншикова – примерно поровну и тех и других. Причем в ротном и батальонном звене пехотных частей иностранцев было не меньше, особенно, учитывая так называемых «новокрещеных иноземцев», то есть католиков и протестантов, принявших православное вероисповедание для лучшей адаптации к жизни в России (в частности, Н. Зезюлинский указывает, что к новокрещеным иноземцам относится и комендант Полтавы Алексей Келен или Келлинг [897]).

При этом отношение к иностранцам со стороны русского офицерства и самого царя Петра было в целом негативным. Например, Моро-де Бразе свидетельствует, что в ходе Прутского похода фельдмаршал Шереметев постарался устроить так, что командующие дивизиями иностранные генералы – Людвиг Алларт и Николаус Энсберг (Енезберг, Энзберг, Nikolaus Friedrich Enzberg) – не имели положенного по штату (комплектного) числа помощников [898]. Это было сделано, чтобы они чаще допускали ошибки и дискредитировали себя. В то же время, когда на конно-гренадерский полк Христофора Роппа напали намного превосходящие силы татарской конницы, то бригадир Алексей Чернецов (участник Полтавской битвы в должности командира Рязанского драгунского полка), находившийся поблизости вместе с подчиненными ему частями численностью около 2,5 тыс. солдат и офицеров, не предпринял никаких действий, чтобы помочь полку Роппа, оправдываясь потом тем, что должен был охранять лагерь (Моро-де-Бразе называет этого русского офицера Шенсов или Ченцов (Chensof)) [899].