Степан Злобин - Салават Юлаев

- Не обманешь? - спросил беглец.

- Какая корысть?! Эх, ты! - пристыдил его Салават.

Беглец был замучен голодом, холодом и бродяжничеством. Несколько ночей, проведенных в лесу, он старался не спать, опасаясь зверя и человека.

Салават, приведя его в кош, напоил, накормил, позаботился освободить от цепей с помощью обуха и пилы и наконец уложил спать.

Беглый заводской мужичонка, проснувшись, повеселел.

Семка, как сам назвался беглец, был из тех, с какими не раз уже приходилось встречаться Салавату в своих скитаниях, но он рассказал о таком, чего Салавату еще не пришлось слышать.

Отданный барином за провинность в солдатчину, он бежал из солдат и пошел искать лучшей доли на новых сибирских землях. Много верст лежало уже за спиной, сыск он считал отставшим, и вдруг на дороге веревочная петля взвилась над его головой, на него напали, связали его и повезли в плен...

- Я думал - ваши, башкирцы, - рассказывал Семка. - Мало ли чего в далекой земле про вашего брата услышишь!.. Ан нет, русаки! Да хуже всяких киргизцев: железы надели да в шахту!.. А знаешь ты, брат, шахту, а?!

Салават кивнул.

- Медные руды рубить... Да то не беда бы - человек, он не лошадь, не сдохнет, все одолеет! Ино гляди - туды-то впустили, а наверх никак. Где работаешь - там спать, там и жрать... Вонища - дохнуть нечем... Без света, без неба... Солнце и звезды забудешь, глаза слепнут...

- От шайтан! - удивленно качнул головой Салават.

- И шайтану такого не вздумать! Я чаял: работать не стану - прогонят. Уперся - кайла не беру. Так что ты скажешь - меня на откачку воды посадили. Вода бежит. Ее не откачивай - шахту зальет. Меня посадили воду в ведро набирать да наверх веревкой вздымать. Креплюсь - ведра не беру... Второй день гляжу - вода по колено стала. Как стали меня свои же лупить: "Сукин сын, барин какой! Он работать не хочет, а нам в воде по колено - ноги ломит от холоду..."

- Стал наливать? - спросил Салават.

Мужичонка крутнул головой.

- Где там! Приказчик спустился, бил, надсмотрщик бил, бросили в воду я потонул. Чаяли, что покойник, взяли наверх. Наверху очнулся... три недели лежал, да снова окреп... живучий! Как сказали мне - завтра опять под землю, я побежал к реке да кинулся в воду. С железами вниз пошел, ан коряга спасла... зацепился за пень плавучий... вишь - жив!..

Амина слушала, ничего не понимая.

Салават запретил ей говорить о своем госте, но Амина ли не утерпела или кто-то из женщин, зашедших к ней, видел случайно русского беглеца, однако дня через три его безмятежной жизни к Салавату в кош внезапно заехал отец.

Юлай не застал врасплох Салавата. Семка и не жил в коше: он просто скрывался рядом с кочевкой. Однако старшина с подозрением осмотрел весь кош.

- Все говорят - у тебя русский, - сказал он Салавату. - У нас довольно своих хлопот. Ты сам подбивал не давать царице коней. Теперь могут прийти за конями солдаты. Если узнают, что у тебя беглец...

- Я сам отвечаю за гостя, - резко сказал Салават.

- Тебя отведут в тюрьму и меня на старости лет из старшин пожалуют в каторгу...

Юлай понял, что Салават не уступит, и испугался за свою участь.

- Ищи, атай. Если его найдешь - он уйдет от меня. Но ты его не найдешь, не найдут и солдаты, - пообещал Салават, утешая отца.

- Боюсь, Рысабай напишет донос, - пробормотал Юлай.

- Его сын у Рустама сам с турком спутался... Что лучше?! - спросил Салават.

- Турок уже далеко, он уехал три дня, - сказал старшина. - Салават, ты позоришь меня, - взмолился старик со слезами в голосе. - Все говорят, что ты окрестился. Я не верю писарю, но народ ему верит. Докажи всем, что ты не русский... Бухаир призывает народ камнями побить тебя...

- Как докажу? Зачем доказывать! Я верю словам пророка. Я не ищу у царицы милостей... Что мне крещенье? Я мусульманин, как все башкиры.

- Все знают, что у тебя скрывается русский. Если ты не крестился, то выдай начальникам беглеца. Мы отдадим русского русским.

- Он мой гость! - возмущенно сказал Салават. - Ты, отец, знаешь, чему ты меня учил? Гость есть гость!

- Тогда Бухаирка прав. Значит, ты русский! Прощай! Ты не сын мне! воскликнул Юлай. Он вскочил на коня и умчался.

Возмущение кипело во всем существе Салавата. Он довольно был сам беглецом, скрывавшимся от властей, чтобы каждый беглец стал ему братом и другом. Русские привечали и укрывали его. Он готов был драться за гостя, как за родного... Нет, он не выдаст его никому. Если писарь сумеет поднять народ на облаву за беглым, Салават убьет шурина, но не выдаст гостя.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ