Степан Злобин - Салават Юлаев

- Будут жить, атай, - сказал Салават. - Таков государев указ, чтобы сабли, пики, кольчуги ковать в заводах, пушки лить, ядра готовить...

- Вот тебе на! - весело и удало выкрикнул Семка. - А мы-то тут с тятькой твоим завод собрались разломать, а русских всех в шею гнать и деревни спалить!

Салават понимающе посмотрел на Семку.

- Неверно вы рассудили. Государь указал только царских изменщиков домы палить и семейки гнать с места, - сказал он.

- Какая же мне воля, когда я завод ломать не могу на своей земле, деревни пожечь не могу, ничего не могу?! - в недоумении воскликнул Юлай. - А царь брехал: воля, мол, воля!!

- Ишь, не любо тебе царское слово! - заметил Семка.

- Семка, слышь, иди объяви народу, что будет работать завод и деревни по-старому будут стоять, - сказал Салават. - Ступайте скажите, - обратился он к остальным.

- Спасибо на угощенье, сударь полковник! Спасибо на добром слове! заговорили рабочие, кланяясь и выходя всей гурьбою.

Когда они вышли, Салават не сдержался.

- Позоришь меня при русских, атай! - вспыхнув, сказал он. - Как ты сказал про царский указ?!

- Твой царь дает только русским волю, - сказал Юлай.

- Царь для всех хочет правды, атай! - возразил Салават.

- Ай-бай-бай! Ты совсем ведь ребенок еще, Салават! - печально, с укором воскликнул Юлай. - Для всех не бывает ведь правды! Сам бог не сумел найти общую правду для волка и для овечки. Когда один счастлив, другому всегда беда. Царь хочет правды для русских!..

- У башкир нет отдельной от русских дороги, атай! Алдар и Кусюм, Сеит, Батырша и Кара-Сакал - все шли отдельной дорогой, и никогда еще не были мы так сильны, как сегодня, - уверенно сказал Салават. - Русский народ вместе с нами, атай, чуваши, черемисы, киргизцы - все с нами, атай, - вот где сила! Вот общая правда! Три дня назад я послал пятьсот человек в подкрепление государю, а сейчас у меня снова тысяча человек: пятьсот на конях и сотен пять пеших...

- Ну, пеший какой уж воин! Пешком не война! - возразил Юлай.

- Пятьсот лошадей я думаю взять у тебя, атай, - сказал Салават и, заметив быстрый насмешливый взгляд Бухаира, брошенный на Юлая, добавил: Половину возьмем у тебя, половину - у Бухаира, на том и поладим!

Салават увидал, как вспыльчивый шурин его изменился в лице, побелел, но сдержался.

Юлай был куда простодушней.

- Надо взять лошадей у тех, кто сам не идет на войну, - вот как, Салават! А мы с Бухаиром ведь сами воюем! - захныкал Юлай.

- Юлай-агай! - остановил его Бухаир. - Салават твой сын, а мой зять. Как он напишет царю, что мы, богатые люди, не даем лошадей? Ему стыдно писать!

- Ты еще тут, Бухаир! - огрызнулся Юлай. - Я когда сказал, что не дам?! Посылай людей сын, бери лошадей, разоряй!..

Салават засмеялся.

- Совсем разорился, атай! Табунов не стало, овечек не стало - беда!.. Ай-бай-бай! Пропал мой атай! Мясо поели, а на чай не хватило богатства, чаю нынче сыну с дороги не дал!..

- Ох, прости, позабыл, Салават! Совсем позабыл! Меду сейчас велю принести, масла, сливок подать...

Сотник Кигинского юрта Рясул с двумя десятниками вошел в контору. Их прислала башкирская сотня Рясула. Башкир поразило распоряжение казацкого атамана, чтобы заводские рабочие разобрали себе хозяйских овец заводчика.

- А нам, Салават-агай, как же? - недоуменно спросил его сотник.

- А ты тут при чем? Кому вам?

- Да я ни при чем. Я про всех башкир говорю. Сказать вот, хоть я. Я пастух. Я с барашками рос. Когда был малайкой, меня чуть-чуть волки не съели. Потом меня выгнал бай в горы искать жеребенка. Я чуть не замерз, пастухи нашли меня, отогрели. Смотри, трех пальцев нет на руке - отморозил, а за жеребенка бай у моей матери тогда отнял мерина... Вот я говорю: русские у своего хозяина взяли овечек, а мы?..

- Нам тоже ведь нужно у своего! - подхватил пришедший с Рясулом десятник.

- А кто твой хозяин? - спросил Салават.

- Наш Сеитбай Кигинского юрта.

- Ай-бай, злой человек! - заметил Юлай. - Неправдой живет. Целый косяк лошадей у меня отбил. Пусть аллах ему наказанье пошлет!

- Он как русский купец, как заводчик людей своих мучит! - подхватил и второй десятник, пришедший с Рясулом.

- Повесить его самого, а добро поделить! - воскликнул Рясул.

- Ну что ж, поезжайте всей сотней, делите его добро, а жягетов оттуда с собою на службу ведите, - согласился с ним Салават. - Скажи, чтобы писарь всей сотне на трое суток письмо написал домой съездить.

- Накажет бог тебя, Сеитбай, за моих лошадей! - злорадно сказал Юлай.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Неугомонный Салават рыскал по деревенькам вокруг завода, осматривал самый завод, хотел все видеть, все знать, говорил со всеми. Словно огонь играл в его жилах.